только от того, что они мужчины. Даже восхищаясь ею, они, несомненно, представляли ее в более слабом положении, чем то, которое ей удалось выцарапать для себя в этом грубом мужском мире. Она как могла старалась избегать их непрошенных авансов и держалась особняком. Ей необходимо обладать осторожно выработанной репутацией достойного доверия ответственного медицинского профессионала, чтобы преуспеть в мире, где женщина, посмевшая высунуть нос из дома, считается ничем не лучше шлюхи.
– А. – Во взгляде Стенхоупа медленно появилось что-то вроде веселья. – Значит, вы знаете. Ну и… почему вы желаете выйти за сумасшедшего? – произнес он подчеркнуто драматично. – Устали работать, пока не сотрете свои хорошенькие пальчики до костей?
Его презрительный тон заставлял восставать каждый принцип, выработанный Маргарет за последние годы. Эти принципы она бросала на ветер ради будущего. Не своего будущего. Будущего брата и многих других, которым она сможет помочь.
Вероятно, Маргарет и могла отклонить предложение графа и положиться на милость других вельмож, которым помогла, в надежде избежать матримониальных уз. Но помощь ей нужна срочно. Граф обещал помочь, и не было никакой гарантии, что другой лорд, неважно в каком он перед ней долгу, захочет поддержать ее брата в таком деле.
Потребовалось огромное усилие, чтобы не стереть пощечиной наглое высокомерие с лица лорда Стенхоупа. Боже, как ей ненавистно и само предположение, что она бы пошла за него ради такой мелочи. Но Мэгги удержалась.
И, святые небеса, этот тип прикован к кровати, потому что не может позаботиться о собственной безопасности, но пытается заставить ее чувствовать себя ничтожеством! Так, Маргарет сделает небольшую дырку в иллюзии, что он намного превосходит ее.
– По правде говоря, это ваш отец попросил меня стать вашей женой. Я согласилась с большой неохотой.
Вот так, маленькая колючая фраза ненадолго избавила виконта от пренебрежения, но затем он резко бросил:
– Я вам не верю.
– Он просил меня стать гарантом вашего психического здоровья, чтобы вы смогли унаследовать титул и освободиться от докторов.
– Быть моим тюремщиком, а не женой.
– Разве в каком-то смысле это не одно и то же? – поддразнила она, надеясь хоть на мгновение разрядить обстановку.
Пауэрз замолчал и, казалось, всецело ушел в свои мысли. Его лицо, такое жесткое и натянутое, немного расслабилось. Странный блеск сделал поверхность его ледяных глаз зеркальной, прежде чем он моргнул и произнес:
– Нет. Совершенно точно, нет.
Он смотрел на Маргарет так, словно она обдала его грязью, и это заставило ее почувствовать, что она внезапно обнажила тайную часть себя, которой не касался и луч света. Она неожиданно ощутила себя страшной. Ужасно ничтожной – ничтожнее, чем Пауэрз мог чувствовать себя запертым в сумасшедшем доме. Потому что он, по крайней мере, сохранил остатки веры в брак и любовь.
Как удивительно. Потому что Маргарет совершенно не верила. Не верила бóльшую часть своей жизни.
– Я думал, вы по крайней мере профессионал, мисс Мэгги, но теперь понимаю, что вы просто ищете