от голосов. Она перевела взгляд на шершавый каменный пол. Потребуется время, чтобы избавить его от этой привычки, – если это вообще возможно. Несмотря на невероятный успех, Мэгги знала, как много людей возвращались на зов опиума, даже долгие месяцы и годы не прикасаясь к нему. Может, ей однажды придется запереть его на чердаке, подальше от общества и доступа к опиатам? Приставить к нему надежных смотрителей и отрезать его от мира, который он знал и которым правил властной рукой, потому что он больше не сможет функционировать без своего зелья?
Хватит ли у нее мужества так поступить? Смотреть, как Стенхоуп распадается, потому что выбрал боль, а не исцеление?
Нет. Маргарет не сможет. Потому что она не позволит этому случиться. Она спасет его от себя самого и, сделав это, спасет многих других.
Он подозрительно наморщился.
– Вы хотите выйти за меня замуж?
Мэгги кивнула. Она не собирается его просить. Внутренний голос говорил ей, что на такого человека просьбы не подействуют.
– Это нам обоим поспособствует.
Его лоб разгладился, и губы вдруг изогнулись в совершенно нелепой самодовольной ухмылке.
– Тогда поцелуйте меня.
Маргарет отодвинулась и отдернула руку от ремня на его груди, словно виконт был дьяволом, а ее рука – святой водой.
– Прошу чертова прощения.
– Ах, ну и ротик у святой. А я только ведь попросил использовать его для чего-то, кроме крика…
– Я не…
– Чего-то, что может расположить меня к вашим нечестивым планам.
– Вовсе не нечестивым…
– Мэгги.
Она захлопнула рот, разозлившись на саму себя. У Пауэрза была репутация соблазнителя. Какой Маргарет была дурой, воображая, будто ей удастся сохранить целомудрие как можно дольше или что она сможет перехитрить его… Но она точно собирается попытаться, пока он не поправится, хотя и знает, что ей придется вступить с ним в близость.
– Вы девственница, Мэгги?
Маргарет резко засопела. Она слышала выражения и похуже, но будь Стенхоуп уличным приставалой, она отвесила бы ему оплеуху.
– Не будьте вульгарным.
– Это самый обычный вопрос, и ответ на него поможет понять, что мне с вами делать. Это ведь так? Ручаюсь, что вы даже не целовались.
Мэгги стало обидно, что все это так заметно.
– Откуда вам знать?
– Вы похожи на Святую Деву Марию. С этой вашей сияющей кожей и ренессансными локонами. Грех явно не осквернил вашу божественную плоть. Хотя я первым готов признать, каким бы гибельным для души это ни было, нет ничего греховного в том, чтобы использовать наши тела.
В одном он ошибался. Поцелуи? Их было множество. Все в переулках и на лестницах, по принуждению мужчин слишком пьяных или слишком тупых, чтобы понять, что она скорее прирежет их своим перочинным ножом, чем позволит прикоснуться к себе.
Маргарет задрала подбородок и произнесла фразу, так часто слышанную в детстве.
– Наше тело – храм, его нельзя разрушать.
Губы