кризисы и нежелание с ними бороться. Потом я начинала представлять, каково это – быть женатым на такой женщине, как мама: слушать бесконечные упрёки, делать всё в строгом согласовании с её желаниями, подчиняться её распорядкам и не иметь права шагнуть в ту или иную сторону.
Вывод напрашивался сам собой: мать с отцом были друг с другом абсолютно несовместимы.
7. Дождь быстро перестал, но к вечеру на Эш-Гроув опустилось плотное покрывало тумана. До отъезда Винус оставалось немного времени, и мы с ней поднялись на чердак, чтобы не мешать болтовнёй работающей на кухне маме. Матрас под слуховым окном был устлан простынёй, свежей и приятно пахнущей стиральным порошком, и завален горой пёстрых подушек, которые я натаскала из гостиной. В мягкой уютной тишине Винус разглядывала аудиокассеты с выцветшими вкладышами, а я бесцельно листала журнал с каким-то мужчиной на обложке. Надпись утверждала, что его зовут Дэвид Боуи, и я не видела причин ей не верить.
– Тебе что, совсем тут не страшно? – спросила Винус, откидываясь на матрас и укладываясь спиной на подушки. Её распущенные цветные афрокосы рассыпались по плечам. Пальцы босых ног подёргивались, будто бы в такт играющей у Винус в голове музыке.
– Почему мне должно быть страшно? – не поняла я.
– Ну… – Она хмыкнула. – Темнота, чердак, знаешь… В фильмах ужасов всё самое дурное обычно происходит на чердаке. Либо в подвале.
– Да брось. Самое страшное, что может со мной здесь случиться – это атака пылевых клещей.
– Какой же ты скучный ребёнок! – со смехом ответила Винус. – А вот твой отец в детстве до одури боялся чердаков и подвалов.
– Мне нравятся подвалы, – ответила я, закидывая в рот вишнёвый леденец. – Там хорошо пахнет.
– Запах сырости – фу! – Винус карикатурно передёрнулась и полезла ко мне в карман толстовки, чтобы тоже взять леденец. – Ты не только скучный ребёнок, но ещё и жуткий! Надеюсь, ты не призовешь однажды какого-нибудь демона просто потому, что от него хорошо пахнет. – Похрустывая леденцом, она развернула перед собой сложенный вдвое вкладыш. Внутри оказалось чьё-то лицо, пересечённое линией сгиба. – Как дела в школе?
– О, нет! – Я закатила глаза. – Хоть ты не доставай меня с этим. Я же не спрашиваю, как дела на работе.
– А могла бы и спросить! Мне было бы приятно. Как тебя приняли?
Я пожала плечами.
– Нормально.
– Ох уж это твоё «нормально». Показали школу?
– Показали старый спортзал.
– Когда-то мы бегали туда покурить, – мечтательно ответила Винус. – Ну, Тоби не бегал – он не курил, да и друзья у нас были разные. Наши компании друг друга не переваривали, и мы с ним часто ссорились. Дети! Однажды я заперла Тоби на чердаке, прямо здесь. Ты бы видела его лицо спустя несколько часов!
– За что?
– М-м?
– За что ты его заперла?
– А разве нужна причина, чтобы посмеяться над тем, как кому-то плохо? Особенно если этот