что случилось, где ты был? Расскажи.
Хваджа Ирфан окидывает его холодным взглядом. Его глаза кажутся остекленевшими, а зрачки такими большими и черными, что поглощают свет свечи; в них не видно ни малейшей искры.
– Нет смысла оглядываться назад, – говорит он. – Поверь мне, жизнь слишком коротка.
– Чья жизнь? – спрашивает Аббас, но Хваджа Ирфан не слышит. Он оглядывает присутствующих и возвращается взглядом к Аббасу. – Чья жизнь? – требовательно повторяет Аббас.
Хваджа Ирфан наклоняет голову, лицо полно жалости.
– Нет, – шепчет Аббас. – Еще рано…
Он чувствует толчок в бок и резко просыпается.
– Еще рано что? – говорит охранник, хмуро оглядывая его.
Аббас садится прямо. Его окружают непонимающие взгляды, ни один из которых не принадлежит Хвадже Ирфану.
– Соберись, – говорит охранник. – Тебя вызывают.
Аббас садится на спину королевского коня, стараясь сохранить равновесие, и они галопом проносятся через другие ворота – для важных персон – и быстро прибывают в Раг-Махал.
Войдя в зал, Аббас застает Типу, хмуро разглядывающего клавиши органа.
– Клавиши не издают звука, – раздраженно говорит Типу. – Даже когда я вытаскиваю стопоры.
– Разреши, Падишах? – дождавшись кивка Типу, Аббас берется за рукоятку, объясняет, как она приводит в действие меха, нагнетающие в трубы воздух, и старается не думать о том, что он разговаривает с Типу Султаном.
– Поверни, – говорит Типу. – Дай мне посмотреть.
Аббас поворачивает рукоятку. Типу нажимает несколько клавиш, издавая высокий, диссонансный звук. Одобрительно хмыкает.
Отступив назад с поклоном, Аббас чувствует бурление газа в нижней части живота. Он винит кальян, шашлык, оратора с фляжкой.
– Ты играешь? – спрашивает Типу.
– Прости меня, Падишах. Месье Дю Лез играет – мне привести его?
– Нет, нет. Я просто хотел отвлечься.
Типу кладет руку на загривок тигра и задумчиво рассматривает одну из полосок. Белки его глаз покраснели, должно быть от бессонницы, предполагает Аббас, хотя предполагать что-либо в отношении падишаха как-то неправильно, поэтому он пытается сосредоточиться на контроле своего метеоризма, но чем больше он думает о контроле, тем меньше ему кажется, что у него есть какой-то контроль. Он сжимает всего себя и молится, чтобы аудиенция была короткой.
– Этой ночью мне приснился сон, – начинает Типу, разрушая все надежды на краткость. – Красивый молодой человек, незнакомец, подошел и сел рядом со мной. Я заговорил с ним, довольно весело перебрасываясь шутками, как с женщиной, знаешь. В конце концов этот человек поднялся, снял тюрбан, и длинные, ароматные, очень женские волосы рассыпались по его плечам. Это была первая странность. А потом он распахнул свой халат и показал женское лоно. – Типу обращает свои налитые кровью глаза на Аббаса. – Лоно. Что это значит?
Аббас не знает, что ответить.
– Почему