только махнул рукой.
Трофим подошёл к каждому за рукопожатием. На Ладу посмотрел более пристально, но промолчал. Ребята, уже уставшие удивляться, просто пододвинули новому гостю стул, а Ника налила горячий чай.
Порывшись в своем заплечном мешке, лесник выудил целый туес ярко-красной, почти малиновой, клюквы. Лада сразу почувствовала кислый привкус на языке. Бабушка привечала эту ягоду. Осенью обязательно покупала её на рынке и замораживала на зиму, повторяя, что клюква – кладезь витаминов. Кинув горсть в кружку с чаем, она тут же заслужила одобрительный кивок бабы Дуси.
Студенты кинулись задавать Трофиму вопросы про теленка, про зверей, живущих в лесу: есть ли медведи, спят ли они зимой, выходят ли к людям. Лесник с удовольствием на них отвечал, чувствовалось: великан соскучился по общению.
– А ну, цыц, – вдруг громко цыкнула Евдокия, – начинается.
Парни удивленно закрутили головами, не понимая, чего все ждут. Василий уселся на завалинке, Трофим, подстелив фуфайку, расположился прямо на траве. К нему тут же примостился Дружок, устроившись под тёплым хозяйским боком. Баба Дуся откинулась на спинку стула, вытянув ноги. Ребятам ничего не оставалось, как усесться на лавки и наблюдать за происходящим.
Лада знала, чего ждать, но всё равно оказалась не готова, потому что каждый раз был неповторим.
Небеса начинали своё представление. Солнце стекало за горизонт, образуя багрово-оранжевые ручьи, растекающиеся где-то за облаками. Птицы немного пафосно исполняли гимн, прославляющий торжество природы. Уставшее светило меняло цвет, тускнея на глазах. Его сияние перешло к облакам, приобретавшим оранжевые, алые, бордовые и, наконец, фиолетовые оттенки. Чем ниже садился солнечный диск, тем насыщеннее становились лиловые тени.
С последним лучом, скрывшимся за линией горизонта, стихли птицы, в доме тихо затрещал сверчок, словно переняв вахту от пернатых. Сумерки опускались плавно, как финальный занавес, заканчивающий спектакль. Сразу стало ощутимо прохладнее.
Лада поежилась, закутываясь поплотнее в дедовскую фуфайку, заботливо выданную ей для тепла. Студенты, позевывая, начали собирать посуду со стола под чутким руководством Евдокии. Трофим с Василием зашли в сарай за каким-то инструментом. Лесник собирался завтра на заимку, чтобы подлатать прохудившуюся крышу.
Когда все уже готовы были разойтись, пожелав друг другу спокойной ночи, Кеша, весь вечер молчавший, вдруг спросил.
– Трофим, можно мне завтра с Вами пойти на заимку?
Лесник удивлённо поднял лохматые брови и уставился на парня сверху вниз, не понимая, какой резон городскому красавчику напрашиваться с ним.
– Вы не думайте, обузой не буду и с крышей помогу.
Трофим, переминаясь с ноги на ногу, медленно раздумывал, но, видно, брать чужака ему не хотелось.
– Возьми его, Троша, – раздался за их спинами бабкин скрипучий голос. – Может, и впрямь сгодится.
Лесник