поделать.
Собственно, именно в тот момент в российской правящей элите стала четко оформляться и набирать силу и привлекательность идея о передаче трона иностранцу и присоединения России к какому-либо европейскому государству. Разногласия были только в личных предпочтениях: Борис Годунов искал опоры у австрийских Габсбургов, продолжая линию Ивана Грозного, а «партия» Шуйских отдавала свои симпатии Речи Посполитой. Польские порядки очень импонировали «бОльшему» боярству из-за давних традиций «свободы», т.е. ограниченной монархии. Сенат обладал большими «вольностями» и даже избирал монархов, что было в глазах российских «принцев крови» огромным преимуществом перед отечественным обычаем земских соборов. Обе группировки вели тайные переговоры с австрийским императором и польским королем и активно обвиняли друг друга в «измене», когда всплывали какие-то подробности их деятельности.
Долгое время ситуация складывалась так, что ближе к успеху была многочисленная и потому более сильная «партия» Шуйских, возглавляемая царским регентом князем Иваном Петровичем. Ослабить позиции Бориса Годунова ей помог случай: в 1585 году царь Фёдор сильно заболел и, казалось, был на волосок от смерти. Борис, не теряя времени и пытаясь любой ценой сохранить престол за сестрой, начал срочные переговоры о её браке с представителем австрийского императорского дома. Царь выздоровел, а факт сватовства с помощью Шуйских был обнародован и предан огласке на заседании Боярской думы. Ситуация обострилась до такой степени, что осенью 1585 года Годунов обратился к английской королеве с просьбой о предоставлении политического убежища – ему и всей его семье. Вологодский флот Ивана Грозного был приведен в полную готовность и поползли слухи о том, что часть государственной казны уже вывезена на Соловки и приготовлена для бегства правителя из России.
Вопрос о престолонаследии вставал все более остро, и проницательный и осторожный Годунов начал «собирать камни», т.е. претендентов на престол, в своих руках, и первым делом он отправил гонца с тайным поручением в Ригу. «Мое путешествие началось из Москвы 20 августа 1585 года, вначале я прибыл во Псков в 600 милях от Москвы, затем в Дерпт в Ливонии, Пернов, Венден, Либаву и проч., затем в Ригу, столицу провинции, в которой я имел дело к королеве Магнуса, ближайшей наследнице московского престола; она жила в замке Риги в большой нужде, существуя на маленькое жалованье, выдаваемое ей из польской казны»45 – так описал свой визит Джером Горсей к Марии Владимировне Старицкой. Племянница Грозного, находящаяся на содержании у польского короля Стефана Батория, могла превратиться в опасное политическое оружие, особенно в свете готовящейся войны против России. Бедной (в прямом смысле) женщине и её дочери было обещано достойное происхождению содержание и свобода, то есть гарантии от заточения в монастырь – «я знаю обычаи Московии, у меня мало надежды,