российский престол от притязаний английской короны и, тем самым, сохранил жизнь молодому царю-«пономарю».
После срочной высылки крёстного Богдана Бельского дело дошло и до крестника: 24 мая 1584, не дожидаясь интронизации Фёдора Ивановича, состоявшейся 31 мая, все семейство Нагих прямо из-под ареста отправили в ссылку. Переезд ссыльной «мачехи» из Москвы в удельный Углич царь Фёдор организовал достойным образом: с обозом, охраной, – все приличия были соблюдены. Содержание вдове выделили так же «по чину», и первое время между московским и угличским Кремлями были внешне вполне сносные отношения, сопровождавшиеся обменами поздравлениями и подарками по праздникам.
В удел Нагие прибыли «…в тринадесятый день того же месяца маия, то есть на память преподобного отца нашего Исаакия Далматского…»35. Угличская летопись просто фонтанировала восторгом, описывая «пришествие его (царевича Дмитрия с семьей)» в город: «…изыди бо тогда весь град Оуглич, тако же с литиеносием со кресты честные, во священнолепном священных мужей одеянии, и с епископом града Ростова…, тако же и со игумены, и иноческими лики, и со иереи, и со всего причта церковнаго, и всего града людми, мужии и жены, и до малых отрочат, с пении и песнми ликосвященными во врата града исхождаху. И пред царевым сыном вхождение псалмопесненно в радости великой восклицаху, видяще царского сына с колесницы сошедша пред враты града, на нейже везом бысть от царствующаго града и с рождшею его царицею и пестуны его царева двора, имущи на главе своей царский венец, блистающий златом и сребром, и камении многоценными и драгими жемчюги унизан»36. Царевич был так мал и нетвёрдо ходил, что Нагая его не отпускала от себя, поддерживала и вела за ручку.
Это был незабываемый, великий день для Углича: после обязательного целования креста и икон у городских ворот процессия проследовала в Преображенский собор, где вновь целовали иконы и мощи «сродника своего» – местного святого князя Романа, а после стояли молебен. Вселение в «царский» двор сопровождалось приветственным пиром для высших властей духовных, «а прочия причетники церковныя и гражданы на траве повеле посадити». «Брашны и питии», т.е. едой и питьем, были все глубоко удовлетворены – «и пироваху весь день той». Вечером пора было расходиться, «и по ликовании того дня кождо разыдошася вси людие во своя домы, радующеся и веселящеся о государе своем. Тогда же и нищих лики, великую милостыню приимши, возвращахуся от двора царева в радости, и священницы, и причетницы церковнии, и власти духовнии, и епископы, и вси иноцы одарены быша, кождо по достоянию своему, и отпущени восвояси»37.
Углич имел особое значение в византийских хитросплетениях Кремлевской политики. Этот город – последняя в российской истории столица удельного княжества. При Иване Грозном он входил в опричнину,