посмотрел вниз. Я бросился вперед, на купца. Он успел направить лезвие сабли на меня, но оно лишь рассекло рубашку и скрежетнуло по кольчуге. Знать, не зря купил, такие деньги потратил. Купчина отбросил саблю, теперь она ему мешала.
Мы схватились в рукопашной. Мужчина был силен и хотел меня одолеть, да куда ему против самбиста, даже бывшего. Я захватил его руку, швырнул через бедро, не отпуская руки, и заломил ее назад, пока купчина не заорал от боли. На ковре я тут же отпустил бы руку – прием судьи засчитали, но здесь не борцовский ковер, ставка в схватке – жизнь. Я завел руку дальше и повернул. Раздался треск, рука неестественно вывернулась в суставе. Купчина орал как резаный. Я метнулся к своему поясу, сдернул с него ножны с ножом, поясом крепко связал купчине ноги и притянул назад здоровую руку, примотав ее к ногам. Теперь купчина лежал на боку, сильно прогнувшись назад, и матерился сквозь зубы.
Я бросился к арбалету и сам выматерился. Тетива оказалась порванной. Кинул взгляд на схватку внизу. Двое охранников с переменным успехом сдерживали натиск единственного оставшегося в живых конного. Я подхватил топор и кинулся по склону вниз. В пылу схватки меня никто и не заметил. Подбежав, размахнулся и топором ударил конного по бедру, практически его перерубив. Выше я не доставал – конь был высок. Тать посерел лицом, из перерубленного бедра мощной струей хлестнула кровь. Я обежал его с другой стороны и обратной стороной топора, где был клевец, ударил в бок. Раздался металлический скрежет и хруст ломаемых костей. Разбойник бездыханным упал в дорожную пыль.
Я оглядел поле боя. Двое наших тяжело дышат, но целы. Абрам, не слыша звуков боя, поднял голову из телеги и оглядывался, пытаясь узнать, чья взяла. Увидев, заулыбался, сполз с телеги и направился к нам:
– Ой, как нам повезло, от татей отбились!
– Не всем повезло, – я показал на наших убитых.
– Да, да, да, не всем, но на то – Божья воля. И так от девятерых отбились, удачно у тебя, Юрий, получилось разговор подслушать.
– Не девятерых, Абрам. Десять их было, один наверху лежит, помял я его немного в схватке, но живой, поговорить с ним надо – кто таков, что замышлял.
– Да, да, да, – заулыбался Абрам.
Я с охранниками поднялся наверх. Пока они развязывали главарю ноги, забросил за плечо арбалет – в ближайшей оружейной мастерской только тетиву заменить, надел свой пояс, нацепил ножны. Охранники уже тащили вниз, к дороге, упирающегося купчину.
– О! Старый знакомый! – закричал Абрам. – Что ты тут делаешь?
В это время подоспел и я:
– Абрам, это человек, организовавший нападение; он хотел меня убить в роще, но я его пленил.
– Ай, ай, ай, как нехорошо, Григорий, ты же был честным человеком, а сейчас достойных людей грабить вышел, как же это?
Купчина молчал. Абрам обратился к охранникам:
– Что по «Правде» с таким делать положено, коли на месте преступления схвачен?
– Казнить!
– Вот и повесьте его, да чтобы с дороги видно было, в назидание другим.