не красавец, горбоносый, с живыми веселыми голубыми глазами в сетке морщин и браво выпуклой грудью, увешанной звездами.
Орденов и мундиров в доме князя Шаховского и тетушки Катя навидалась предостаточно. Впрочем, подсчитав ордена и глянув на золото эполетов, она опять оробела, но подивилась уже, что перед ней не умудренный опытом древний старец, и ничего чародейного в нем особо не видать.
Граф Милорадович сидел у стола, небрежно откинувшись в кресле и вытянув скрещенные ноги в блестящих сапогах. Напротив вездесущий Николка стоял на коленках на стуле, опираясь на локти, крутил в пальцах Георгиевский крест и явно ничего не страшился.
– Ваше сиятельство, а он у вас заколдован?
Милорадович фыркнул насмешливо.
– А ты, душа моя, думаешь, нет?
– А на мертвяков или бесов?
– Хоть на мертвяков, хоть на бесов – серебро же.
– А кресты из серебра нарочно делают?
– Бог мой, конечно! Обереги, помимо орденов, военным носить не положено.
– Вы же носите, – недоверчиво покосился Николка. – Охотничий знак!
– Не охотничий знак, душа моя, а командорский крест Ордена святого Иоанна Иерусалимского, – усмехнулся граф Милорадович, тронув у самой шеи черный форменный галстук. – Охотничьих знаков не существует.
Любаня Дюрова чинно сидела в стороне на диване, сложив руки на коленях.
– Не существует разве, ваше сиятельство? Но все знают, что охотнику знак нужен, чтобы нечисть всякую упокаивать, вроде как распятием батюшка…
– Вздор, душа моя. Бабкины сказки. Какое распятие, когда есть статут ордена, по которому его носят?
Тут Кате отчего-то показалось, что грозный гость немного приврал. А он снова взялся за воротник и прибавил задумчиво:
– Бог мой, эти сказки с черным колдовством совсем рядышком, потому все охотники – либо рыцари Мальтийского Ордена, стало быть, не православные и государю не присягали, либо действуют тайно. Оттого на них на всех Священный Синод смотрит косо, да и служить в России, будучи мальтийским рыцарем, затруднительно. Пока существовало приорство Ордена в России, давали кресты Иоанна Иерусалимского тем, кто на государственной службе, с правом на охотничье чародейство. Но уже два года, как жаловать их полностью запретили.
– Отчего же так, ваше сиятельство? – подняла бровки Любаня.
– Оттого, что нет такого святого. И Русского приората Ордена больше нет. Новых охотников на государеву службу больше не набирают, и носить кресты, выданные в последние годы, запретили тоже.
– А вы почему носите, ваше сиятельство?
– Потому что мне, душа моя, как и другим командорам времен государя и Великого магистра Ордена Павла Петровича, упокоение нечисти никто не запрещал.
– А почему у вас Георгий солдатский? – вмешался Николка. – Для того же?
– Меня государь назвал другом солдат и велел носить награду солдатскую.
– А Суворов – он каков из себя был? Вы ж видали?
– Видал, душа моя. Когда, как ты нынче, пешком под стол ходил.
Граф