его были в трауре, и имя цветку было – ненависть.
Гнев то накрывал меня с головой, то вновь сходил, то я задумывалась о том, как моя мать могла украсть любовь у своей сестры, то проклинала эту сестру, то вдруг моя мысль возвращалась к отцу и далее – к моим сводным братьям и сестрам… Любить мне их или ненавидеть, спрашивала я себя, и когда здравый смысл возвращался ко мне, горько отвечала: как бы ты к ним ни относилась, вряд ли они даже узнают о твоем существовании, Кора.
Вряд ли, Корделия, незаконная и нежданная дочь!
К утру я приняла решение: я должна была ехать немедля, скажем, через день. Даже в том сумасшедшем состоянии, в котором я находилась, я понимала, что потребуется время, чтобы собрать вещи и попрощаться с домом… и все же мне так хотелось ехать быстрее, как можно быстрее!
Но как только я решила это, тут же и уснула, усталая и измученная.
И женщина с моим лицом и руками, как лилии, не приходила во сне утирать мои слезы и баюкать мою печаль.
Она вообще уже давно, около полугода, не приходила ко мне. И моя тоска и нежность едва ли могли это изменить.
…Когда наутро я объявила о своем намерении, меня даже не очень и отговаривали. Видимо, и Герта, и Берос чувствовали, что эти уговоры были бы тщетны. Я сама собрала свои чемоданы – одежда и несколько старых любимых книг… У меня было несколько красивых платьев, но едва ли хоть одно, достойное дочери правителя Кайны.
Впрочем, это мало меня огорчало.
Я боялась, что Берос был прав, когда говорил, что передал мне слишком мало. Искусство являлось сильной стороной семьи, с которой, как оказалось, я была в родстве, и если чем и предстояло мне себя защищать, то именно им.
Мне не нужно было доставать свою книжку для записи заклинаний, чтобы вспомнить тот арсенал, которым владею. Он был невелик.
Разновидность Искусства, которой меня учил Берос, носила в основном иллюзионный характер. Я могла бы на небольшое время изменить облик человека или вещи. С помощью заклинания Кумушки Марты я сумела бы сделать их если не невидимыми, то неприметными, не бросающимися в глаза.
А заклятье Срыва Покровов гарантировало, что чужие колдовские ухищрения едва ли обольстят искушенного человека.
Я умела ставить неплохие экраны, защищавшие мои фокусы от любопытных глаз.
Также я знала несколько неплохих боевых заклинаний, но почти все они требовали использования жезла, привычки же носить его на поясе у меня раньше не было… придется, видимо, завести.
Труднее всего мне давалась целительство, к нему, очевидно, у меня просто не было способностей. Всего-то и умела, что остановить кровь да унять небольшую боль… Лечить серьезные раны мне было не по плечу.
Ну и конечно, приворотная магия… Лично мне она представлялась довольно-таки бесполезной штукой, тем более что сколько-нибудь долгосрочное заклятье требовало огромной энергии и сил, на которые я вряд ли была способна… Да и опять-таки, защититься от нее можно было с помощью мало-мальски сильного амулета. Ну а о том, чтобы заколдовать искушенного в Искусстве, разумеется, и речи быть не могло.
Да,