содержимое сумки. Качает головой:
– Кажись, где-то на набережной остались.
– Ты ж понимаешь, что там все прочешут.
– Это все? – дает понять, что разговор окончен.
– Вроде да, – кивает Костя и снова берет кружку, снова дует, но только собирается отпить душистый напиток, как слышит:
– Значит, тебе пора, – отрезает Лера и встает. И не садится, ждет, пока он встанет. Провожает до прихожей.
– Лер…
Она молчит, поэтому Костя послушно влезает в насквозь мокрую одежду и едва ли сухие сапоги. С мыслью, что лучше в парадной все высушить. И разве что кивает на прощание. Хлопок старой двери звучит однозначно и без сожалений. Как бы давая понять, что хозяйка еще вечность ни с кем из администрации дело иметь не намерена.
Глава 2
— А газеты на стены, зачем клеят, по-твоему?
– Так обои крепче держатся, сцепка со стеной. Все такое.
Лера и Костя жмутся друг к другу под хлипким зонтом. Штормовой ветер, а тоненькие спицы не гнутся, не выворачиваются. Магия.
– А вот и нет. Так, стены укрепляют, — Лера замечает подозрительный взгляд друга. — Ну что ты на меня так смотришь? На страницах история отпечатана. История народа — это особая энергия. И вот ею оклеивают стены, чтобы семья крепче была…
– Но есть же те, кто это делают и газеты не срабатывают.
– Потому что это только часть ритуала, — жмет плечами Лера и подталкивает друга в арку двора-колодца.
«Этот двор еще Достоевского помнит!» — мелькает в голове Кости. Ветер пробирается за ворот пальто, холодный сентябрьский дождь попадает на разгоряченную быстрой ходьбой кожу. Костя ежится. Сейчас бы дома сидеть, в «Ведьмака» играть, а падающие желтые листья видеть только в окно. Но нет. Костя, лучший студент на потоке, о современной магии знает все, а здесь такой шанс. В учебниках о потомственной магии написано мало, информация сухая, без подробностей. Все, что нашел про празднование осеннего равноденствия, прочитал за несколько часов: накрывают праздничный стол, готовят из овощей и фруктов, украшают ветками и цветами, благодарят природу за урожай. Ну да, так он и поверил, что все исключительно просто.
Пиликанье домофона отвлекает Костю.
– Это я, — Лера собирает зонт и забегает в парадную. Костя следом.
– Знаешь, когда я еще только собирался переезжать, мне казалось, что называть подъезд парадной — это просто снобство, — оглядывая огромные, украшенные витражами окна, Костя замер на месте.
– Ты, наверное, и про шаверму так думал, — Лера кивает в сторону лестницы.
– Всем на Кавказе известно, что шау… — договорить не получается. Подруга закрывает ладонью рот.
– Нас ждут, давай быстрее, — и Лера бежит вверх, только успевай за ней.
Дверь в квартиру уже открыта. Из коридора пахнет запеченной тыквой и корицей. И почему-то…
–