чуть не давится от смеха и только отдышавшись кивает.
Атмосфера Нового года захватывает. Все шумно обсуждают прошедший год, играет музыка, только фейерверков за окном не хватает.
– А на весеннее? — продолжает свой допрос Костя.
– А что в Питере весной едят? — Лере слишком весело, чтобы отказать себе в удовольствии. Пусть друг отгадает. Она берет тарелку и относит ее к раковине. Там же и останавливается.
– Не-е-ет, — Косте, конечно, приходится идти следом.
– Сам догадаешься? — Лера оборачивается на бабушкин окрик. Кричит ей в ответ: «да он сам пристал» — и снова поворачивается к Косте.
– Не говори, что корюшку.
– Ладно, молчу, — кивает Лера и идет из кухни в коридор.
– Лера! Лера! — и Косте снова приходится догонять подругу.
***
Назойливая, стандартная мелодия телефона орет на всю комнату. Лера стонет, не отрывая лица от подушки, и выключает телефон, уговаривая мозг показать ей что-нибудь приятное, например, Тома Харди, который готовит ей завтрак. Солнечные лучи уже начинают бегать по татуировкам на коже актера, нос щекочет запах жареного бекона, а Лера всего в шаге от мускулистой спины, до которой так хочется дотронуться, погладить, провести ногтями, подразнить до мурашек… Звонок повторяется и заставляет Леру выбираться из ее совершенно выдуманного, пасторального утра в серую реальность. Она смотрит на экран. Там написано «бабушка». Шумно выдохнув, садится на кровати: трет глаза – на пальцах остаются блестки и размазанные черные тени. Лера зевает и поправляет сползший блестящий топ, застегивает пуговицу на узких джинсах и встает. Ей кажется она все еще пьяна. То ли голова кружится, то ли комнату вертит как кабинку в карусели. Прикрыв глаза, она пытается сконцентрироваться на дыхании и, едва поднимая ноги, идет на кухню, придерживая стенку. Ей нужно умудриться сделать завтрак, да так, чтоб от запахов не вывернуло.
***
В кабинете Хухулева всегда дубак. Говорят, он делает это специально, чтобы подчиненные в его кабинете не задерживались, чтоб все как на иголках сидели. На таких то-онких, ледяных, пронизывающих все тело иголках. Говорят, он после академии служил на севере, поэтому в Питере ему вечно жарко. Говорят, кабинет главы Администрации проклят Семьей с тех пор, как был подписан закон о лицензировании ведьм, артефактов и зелий. Костя всегда говорит коллегам, что правдивы все версии. Сам не верит ни в одну. Разве что последняя теперь не кажется такой уж маловероятной.
Собрания Хухулев всегда проводит многочасовые. Закаляет, шутит Костя, а потом жалуется на хронический насморк, какого у него в Сибири не было.
– Какие предложения? – голос начальника сотрясает стены. Все сидящие за этим огромным овальным столом, предпочитают внимательно изучать узор столешницы, чем смотреть на помощника губернатора.
«Предложить этим бездарям жевать тщательнее и запивать блины водичкой», – ехидно думает Костя и хоть удивляется этому хладнокровию, уверен, что примерно так и ответит,