светлым туманом. Но близкий рассвет ничего не прояснил. Где находится Бенедикт, старый конь не знал. Должно быть, где-то в лесу. А в лес Фердинанду не хотелось. Приличные лошади по таким местам не ходят.
– Мор тебя забери! – крикнула Арлетта. Она чуть не плакала. Бенедикт, растерзанный, истекающий кровью, лежит где-то там, в лесу, а она торчит здесь и ничем, ничем не может ему помочь.
В отчаянии она снова уселась на траву и попыталась что-то придумать. В голове звенело, будто туда набились все местные комары.
– Арлетта…
Она вскинула голову.
– Арлетта… Арлетта…
– Кто здесь?
Никого. Фиделио молчит. Фердинанд не беспокоится.
– Арлетта…
Голос шёл со всех сторон. Казалось, это шепчет трава вокруг, вызванивает ручей, шелестит лес. Что страшнее? Голоса в голове или неведомая нечисть в кустах?
– Арлетта…
Канатная плясунья не выдержала. Закричала, свернулась клубочком, зажала уши.
– Фердинанд!
Фердинанд послушался, подошёл, остановился рядом. Арлетта торопливо вскарабкалась ему на спину.
– Пошёл! Куда хочешь, только быстрее.
И Фердинанд пошёл. Не спеша, лениво, осторожно обходя упавшие деревья, кочковатые сырые прогалины и буреломные плохие места. Туманный рассветный сумрак, в котором он медленно пробирался, для Арлетты был полной тьмой.
И вдруг глаза заломило. Однажды, в далёком детстве она проснулась от холода, выглянула из повозки и увидела зарево, перечёркнутое чёрной сетью веток.
– Пожар, – сказала она со знанием дела. Зарево – значит, где-то горит деревня, значит, снова их догнала война, от которой они бежали, сколько она себя помнила. Снова все будут кричать, ругаться, нахлёстывать лошадей.
– Нет, – засмеялась тогда мама Катерина, – не пожар. Рассвет.
Огромные перья белого золота вздымались над чёрным лесом, озаряли весь горизонт. Дуги, сотканные из прозрачного света, лёгкие, безупречно прекрасные. Фердинанд тихо шёл к ним, но они не становились ближе. Нельзя дойти до рассвета.
Замечтавшись, Арлетта не сразу поняла, что случилось. Фердинанд шёл ровно. Копыта уверенно стучали по твёрдой дороге. Чудное видение погасло, сменилось привычной темнотой.
– Выбрались, – ахнула Арлетта и тут же, не давая себе задуматься, та это дорога или какая другая, отчаянно закричала: – Бенедикт!
– Ну что ты орёшь? – хрипло донеслось из темноты.
Фердинанд встал как вкопанный. Застучали, заскрипели по дороге самодельные костыли. Ночной брат. Живой и здоровый, только дышит тяжело, будто давно идёт. Подскрипел, похлопал коня по шее.
– Глупая курица. Фердинанд и то умнее.
– Я знаю, – покорно согласилась Арлетта, и тут же всполошилась: – А где Бенедикт?
– Там, – хмуро отозвался ночной брат.
– Он жив?!
– Да. А ну-ка, держи.
Вручил Арлетте костыли и без церемоний уселся позади неё, обнял за талию, крепко