ты чего – встревожилась Жанна. – Тебя что, правда выгнали?
– Хуже.
– В смысле?
– Они закрыли библиотеку.
– Не поняла, – пожала плечами Жанна.
– Библиотеку в институте закрыли… закрывают, сотрудников увольняют.
– Хреново, блин… А ты при чем?
Антон испытующе посмотрел на Жанну, но не заметив на лице ни тени лукавства, грустно ответил:
– Мать там работает, пятнадцать лет стажа.
– Точно, – виновато заморгала Жанна. – И кто этот кринж выдумал, ректор?
– Говорит, что мэр: будто бы тот денег ему дал на вычислительный центр. Врет, конечно! Надавили на него: закроешь библиотеку – будет тебе центр. Он и рад стараться.
Жанна глубоко вздохнула и уставилась на Антона с состраданием.
– Пойдем к Чехову, посидим, кофе попьем.
Антон не возражал, и они стали спускаться по лестнице: недалеко от входа в институт стояла небольшая кофейня "Кофе и книги", которую студенты почему-то прозвали "Чехов".
– Га…ы, б…, – жестко выругалась Жанна сквозь зубы, когда они расположились на барных стульях прямо у окна кофейни.
– Не надо. Ты же знаешь, я не люблю.
– Прости, Антон, но… я их так ненавижу.
– Знаешь, что сказал Хемингуэй о ненависти? Борясь со злом, не увлекайся, чтобы самому не стать злом.
– Ага, "не увлекайся". Легко сказать! У самого-то как, получается?
– Не очень, – признался Антон. – Я даже отца твоего стал подозревать.
– Ты че? – возмутилась Жанна. – Он бы никогда такого не сделал.
– "Какого" не сделал, Жанна? – вспыхнул Антон. – Он что, из какого-то другого теста? Да он работает в администрации, постоянно с мэром тусуется, везде у него на побегушках, и "он бы не сделал"? Такой же, как и они, – вынес Антон приговор и уставился в окно.
Жанна хоть и была с отцом не в ладах, но ее задело. Она зло посмотрела на Антона и выругалась:
– Хемингуэй хренов. Что ты знаешь о моем отце?
– Ничего, – ровно произнёс Антон, – как и о тебе.
– Ты что, и меня в чем-то подозреваешь? – резко покраснев, усмехнулась Жанна.
Антон молча смотрел пред собой, не желая продолжать разговор и чувствуя, как между ним и Жанной вырастает стена отчуждения.
– Пошел ты, – презрительно кинула она и, резко запахнув дубленку с меховым воротником, выскочила на обледеневшую улицу.
Мимо окна, где сидел Антон, она прошла с гордо поднятой головой и сложенными на груди руками. "Красивая", – вздохнул Антон с сожалением. Может он был и не прав, но ему казалось, что боль за судьбу родного человека давала ему право на жестокость. Даже по отношению к друзьям.
Антон вдруг вспомнил утренний разговор с матерью, сквозившую в ее словах недосказанность, и подумал, что ей сейчас, наверное, очень больно. Он выбежал из кофейни, застегивая на ходу пальто, и заскочил в маршрутку, ехавшую в их район.
Глава 4
Прошедшую