так что ей вполне хватало на коммуналку и продукты.
Нина решила, что скажет сыну об увольнении, когда закончится ее вынужденный отпуск. "Бог даст, не пропадём, – бодрилась она. – Главное, чтобы Антоша институт закончил". Но, вспоминая дни его заключения, она уже ни в чем не была уверена. Ведь все может повториться, если сын не одумается…
Нина открыла глаза и села на кровати. Легкий ноябрьский снег кружил за окном, поблескивая в лучах заходящего солнца. От теснившихся в голове мыслей, сердце снова охватила тревога, и Нина накапала себе валерьянки. "Надо бы попросить отца Петра, пусть поговорит с Антоном", – подумала она и стала быстро собираться в церковь.
Глава 5
Когда Антон вернулся домой, матери уже не было. На кухонном столе, на кастрюле с борщом, лежала записка: «Я на службе. Завтра Казанская, не забыл? Если не приду, не беспокойся, переночую в храме. Жду тебя на Литургии!» У Антона отлегло от сердца: всякий раз, когда случались неприятности, мать шла в церковь и возвращалась умиротворенной. Почему так происходит, Антон не знал, просто, принимал как факт.
Лет десять-пятнадцать назад церковь и для него была вторым домом, и все, что там происходило казалось ему вполне естественным. Маленький Антошка не спрашивал, зачем «целовать Боженьку» – Он был таким же реальным и родным, как и дедушка, чьи фотографии показывала ему мать. Не капризничал, когда в воскресенье утром они с матерью, несмотря на протесты бабушки, не завтракали – «отец Петр не причастит». Его не нужно было заставлять идти на исповедь – он сам спешил к батюшке, чтобы попросить прощения за свои детские шалости. Где теперь все это?..
Соорудив себе пару бутербродов с сыром, Антон налил большую желтую кружку кофе, зашел в комнату и, включив компьютер, поудобней устроился в кресле. Мысль о том, что отношения с Жанной безнадежно испорчены, ныла в душе, как заноза. Но горячее желание отомстить за мать подобно торнадо втягивало в себя все остальные чувства, придавая еще большую силу его решимости ринуться в бой. “Чудовище запустило свои грязные щупальца слишком далеко”, – повертел Антон головой, как заправский боксер на ринге. – “Надо бы их укоротить”.
– Разрешите начать операцию, товарищ полковник! – с боевым задором обратился он к черно-белой фотографии деда, висевшей у него над столом. И, смешно нахмурив брови, пробасил по-командирски: – Начинайте, рядовой Громов!
Выдохнув, словно перед погружением в воду, Антон включил автономный режим работы ПК и значок связи с интернетом исчез с экрана. Затем подсоединил к USB-порту удлинитель с флешкой и с довольной улыбкой приподнял кружку с дымящимся кофе:
– Да здравствует разгильдяйство работников Мака!
Если бы уборка совершалась более тщательно, флешка давно бы уже валялась среди груды упаковочного мусора где-нибудь на городской свалке. Но лучше уж там, чем на столе у начальника СИЗО: если мэр смог запугать судей, и они упекли за решетку невиновного, что бы он сделал, узнав, что у Антона в руках есть компромат на него? А он бы обязательно