уже решен! Администрация выделяет целый автобус, он в полном нашем распоряжении.
Антон помрачнел.
– На строительство тоже они деньги выделяют?
– Ну, не только они… – смутился священник и нырнул под стол. Тотчас оттуда раздались шуршание пакетов, звон посуды и донесся голос отца Петра: – Без них мы бы точно не справились.
– Понятно, – вяло отреагировал Антон и, перевернув пару страниц, захлопнул альбом.
– Ты какой любишь: черный или зеленый?
– Все равно, – буркнул Антон, с любопытством разглядывая корешки книг в библиотеке.
Здесь в одном ряду с Иоанном Златоустом и Игнатием Брянчаниновым стояли книги по специальным вопросам квантовой физики и математики. Кое-где в названиях мелькали иероглифы и арабская вязь.
– Может быть кофе?
– Может быть…
На краю стола стали появляться разномастные кружки, упаковки с чаем, рафинад, жестянка с Арабикой. Наконец, показался сам отец Петр.
– А я, брат, зеленый люблю, – с довольной улыбкой заявил он. – В молодости весь Индокитай объездил, вот и пристрастился.
– А вы в курсе, батюшка, куда уходят деньги из городского бюджета? – продолжая скользить взглядом по книжным рядам, спросил Антон.
– Ну… – опешил отец Петр от такой прямолинейности. – Откуда ж мне знать. Я же не счетная палата.
– Хорошо, – повернулся он и посмотрел священнику прямо в глаза. – А хотели бы вы знать, на какие такие “дела” уходят бюджетные деньги?
– Если честно – нет, – спокойно ответил священник, разливая кипяток по кружкам.
– То есть, вам безразлично, с кем иметь дело: честный это человек или вор?
Отец Петр вздохнул и задумчиво поболтал ложечкой в стакане с чаем.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Мол, нечистые деньги на святое дело брать нехорошо. Правильно?
– А разве не так?
– Все так. Но… во-первых, не пойман – не вор…
– Прекрасно! Если вор не пойман, то с ним, значит, можно за одним столом сидеть, по имени-отчеству величать, а помрет – и торжественное отпевание устроить.
– …а во-вторых, – пропустив мимо ушей саркастическую тираду, продолжил отец Петр, – чистых денег, как и чистых людей, в природе не существует. Ты сам знаешь, как строился храм: врачам и учителям постоянно задерживали зарплату, а бизнес вообще закошмарили “добровольными пожертвованиями”. Что, скажи, было делать? Отказаться от помощи и остаться со старушками и малыми детьми в сыром подвале? Мы бы до сих пор оттуда не выбрались. А теперь все они здесь: и учителя, и врачи, и бизнесмены. А что говорят, знаешь? “Мы тоже храм строили”. Так-то.
– Абрамов – вор, – недовольно буркнул Антон, – и вам об этом известно.
Отец Петр вздохнул и посмотрел в окно: на церковном дворе у столов с самоварами и пирогами толпился народ.
– Видишь этих людей? О каждом из них я знаю много такого, от чего им самим сегодня ужасно стыдно.
– Абрамову не стыдно.
– Люди меняются,