бесцветным голосом сказал:
– Езжай, дочурка, домой. Мама сказала, что если ты в этом году никуда не поступишь, она со мной разведётся. Вот её обратный билет. Лети по нему.
В те времена билеты были неименными, поэтому препятствий к моему скорому возвращению в Алма-Ату не было. Но самое главное, что у меня не хватило духу противостоять маминому шантажу – я не сомневалась в том, что она вполне может осуществить свою угрозу.
Домой я вернулась 29 июля, а родители остались в Ленинграде «отдыхать и развеиваться». Рыдая и размазывая по щекам сопли, я рассказала Жанке о мамином ультиматуме, на что сестра, к моему удивлению, отреагировала довольно спокойно:
– Ну что теперь делать. Поступай!
– Куда? Я же никуда не готовилась!
Жанка шлёпнула на стол «Справочник для поступающих в вузы».
– Ищи.
Из всего не очень-то широкого спектра предложений я выбрала АПИИЯ – Алма-атинский педагогический институт иностранных языков. Туда надо было сдавать литературу (сочинение), русский устный, английский и историю.
– Само то, – прокомментировала Жанна мой выбор.
(В лексиконе моей сестры словосочетание «са́мо то» означает «то, что надо»).
Документы я сдала в последний день, 31-го июля, и решила особенно не готовиться. Вот провалюсь назло маме!
Из-за двойного выпуска в 1966 году даже в этот, на мой взгляд, недоделанный вуз (четыре года обучения) был конкурс шесть с половиной человек на место. По сочинению я, как всегда, надеялась на свободную тему. Тема оказалась, прямо скажем, неудобоваримой: «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин». Поначалу я растерялась, но кто-то из абитуриентов спросил:
– А писать о русском или о Ленине?
– О русском, – ответил экзаменатор, хотя из названия темы вовсе не следовало, что разговор в сочинении должен идти не о вожде пролетариата, а о языке.
«Ну и славно!», – подумала я, – и накатала шесть страниц про великий и могучий, ни разу не упомянув о великом и вечно живом. Мою искреннюю любовь к родному языку оценили в четыре балла. Английский – пять, русский устный – пять. Тут меня уже взял азарт: «А ведь я могу пройти!». На экзамене по истории я попала к молодому преподавателю по фамилии Яндаров. Он был невысокого роста, кругленький, мягонький и очень обаятельный. Потом я узнала, что он был ингуш. Наверное, его ещё ребёнком вместе с родителями сослали в сорок четвёртом году в Казахстан. В Алма-Ате было много сосланных чеченцев и ингушей, правда, с высшим образованием я знала только одного.
Симпатичный экзаменатор недолго слушал мой бойкий стрёкот, прервал ответ на середине и задал дополнительный вопрос:
– Скажите, кто такие опричники?
– Опричники – это регулярная гвардия царя Ивана Грозного, – без запинки выпалила я и почему-то добавила: – Тяжёлым бременем легли они на плечи народные.
Яндаров весело усмехнулся, поставил в мой экзаменационный лист «отл.» и сказал:
– Девятнадцать баллов. Поздравляю, вы пройдёте.
Действительно,