(или не скоро) придет к ней. Своим ожиданием она писала свою историю, создавала главную поэму жизни – свою судьбу.
Задушевные разговоры со школьной подругой, ставшей наперсницей в этот окрашенный мистическим смыслом период жизни, звучали примерно так:
– Он не придет. Забудь. Живи на всю катушку.
– Даже если он никогда не придет, я не смогу жить на всю катушку. Уже не смогу. Слишком многое для меня заключено в нем, пожалуй, что всё. Всё сводится к тому, чтобы я встретила его, полюбила и пострадала. Так Богу угодно. В тот день и час я не была достойна счастья, я увидела его, поняла, в чем оно, но не была его достойна. И Бог ведет меня дорогой очищения. Через боль я осознаю сущность бытия, сущность любви. Постепенно я начинаю понимать женщин прошлого, которые могли ждать всю жизнь. Не могу сказать, что им было проще. Наверное, нет. Но они ведь и не представляли, что можно по-другому. Я-то знаю, что такое свобода, но отказываюсь от нее. Я несвободна – я влюблена. Но если моей любви не суждено стать взаимной, разделенной, Господи? Чего мы ждем? Для чего еще я должна жить? Господи! Дай мне знамение, чтобы я не сдавалась! Я не хочу сдаваться, я не умею…
Но Аля умела вернуть подругу на грешную землю:
– Знаешь, почему богоискательство так свойственно России? Потому что другие народы Бога не теряли.
– Но даже если смотреть рационально, без мистики – всё равно! Это как у Шопенгауэра. Воля. Жизненная сила. Инстинкт. Это моя вторая половина, моя идеальная половина – как ключик и замочек – другой не подойдет. Я не хочу терять. Во сне я боролась с борцом сумо – и победила. Во сне мы с Ромео сидим за столом и ждем, когда закипит чайник. (Свистка? Звонка?) Было одно наблюдение… наверное, когда сон рассказываешь, он глупым кажется, но попробуй вникнуть. Осенью я тебе уже рассказывала сон про Голопятницкое шоссе (Головинское и Пятницкое вместе), там еще автобус, конь, КПП. А потом был сон про «Пентагон», где мне посоветовали искать Ромео. И вот сижу я как-то на днях на работе, радио тихонечко слушаю. Рекламу передают: открылся клуб «Пентагон» на Головинском шоссе. Я не знаю, что и думать. Я никогда не верила в совпадения – у всего должен быть смысл. Еще сон: две церкви, православная и протестантская, обе на МКАД, но православная в Москве, а протестантская в Химках. И я выбрала ту, что в Химках. Смысл в том, что действие этого сна разворачивается на том же месте, где осенью мне снился КПП, и теперь, год спустя, там действительно построили церковь.
— Ну, хорошо, – говорила Аля, автоматически пропуская слова про Шопенгауэра и прочие умствования, – давай поедем в этот клуб, посмотрим хоть, может быть, он там дни и ночи тусуется, а ты себя изводишь, как Консепсия.
— Какая еще Консепсия?
– «Юнону и Авось» смотрела? Так вот в жизни Кончиту звали Консепсией.
И они собрались в пятницу посетить местный «Пентагон», но Лариса заболела. В следующую пятницу заболела Аля. Потом они поехали, но в метро