предаться церкви, отец Давида занимался яхтингом, выходил в открытое море и часто брал с собой маленького Давида. С тех пор Давид нигде не чувствовал себя так свободно и уверенно, как в море. Поэтому и посвятил себя тому, что всегда доставляло ему истинное удовольствие: стал спасателем, неизменным служителем стихии.
Я тоже рассказываю Давиду о родителях. О том, как с папой мы любили все время забираться в какую-нибудь задницу: например, однажды мы отправились гулять на заброшенную железнодорожную станцию, а потом сломя ноги удирали от полиции. О том, как темными зимними вечерами мы варили с мамой глинтвейн и, попивая его, болтали обо всем на свете. О том, как мне их не хватает. Я впервые смогла рассказать об этом. Это кажется так странно – говорить кому-то о своей жизни и чувствовать тепло. Понимать, что тебя не просто слушают, а слышат. Что для кого-то твоя судьба действительно имеет значение.