изобиловал цветами. На пике этой крепости сверкал пятнадцатигранный позолоченный купол.
– На каждой грани мозаикой из драгоценных камней выложены имена всех когда-либо правящих в Мирасе женщин мэров, – объяснил Комил. – А на макушке этого купола – имя самого Асада, но лично, я этого не видел, – шутливо усомнился он и повернул коня налево.
Двери этой крепости в два раза ниже проёма и на них вырезаны стихи Асада, посвященные Шабнам. Окна на первом уровне арочные и высокие, на втором – ромбовидные, а на третьем – пятиугольные. В самом куполе между гранями есть небольшие вентиляционные отверстия. Издали Азим не мог разглядеть всю красоту крепости, но уже был впечатлён описанием Комила. Отсюда же крепость казалась ему серо-зелёным камнем со сверкающим верхом.
В ста пятидесяти газах от углов крепости, на склонах холма возвышались круглые сторожевые башни. Правда, их высота составляла лишь половину стен крепости, не считая её купола. Их стены, как и стены крепости, были украшены мозаикой природного мотива.
Ниже, на протяжённых пологих склонах холма расположились дома высокопоставленных лиц или богачей Мираса.
Комил позвал Азима, и они свернули на дорогу, слегка заросшую низкой травой. Слева была густая живая изгородь, справа были сады с беседками. На конце дороги, в одной трети мила, стояла белая стена с деревянными воротами посередине. Правая створка ворот была открыта внутрь. Юноши оставили лошадей, привязав их у ворот, и вошли во двор.
– Это дом мастера нишаллопаза, аки Карима, – сказал Комил. – Там они готовят само нишалло, – он указал налево. – Но почему-то здесь никого нет, – озадачился он.
Азим тоже заметил, что во дворе никого нет, и взволновался. Он обвёл большой двор взглядом и увидел кряжистый тутовник в двадцати газах от ворот справа. Ствол был толстым и низким. Большие блестящие листья отбрасывали густую тень. Однако Азим был поражён другим тутовником в пятидесяти газах слева от них. Его чуть косой ствол был намного шире и по обхвату и высоте уступал, разве что Дереву Сохиба. Часть огромной кроны выступала за стену. Под тенью другой части кроны расположилась гостиная с открытой верандой.
– Может, нужно позвать? Карим-ака или кого ты ещё тут знаешь по имени? – спросил Азим, глазами измеряя расстояние от правой поперечной стены до левой.
Не меньше трёхсот газов, а от ворот до той стороны и того больше, приблизительно заключил он, пока Комил звал Карима, кого-то по имени Ромил и Хиромон.
В семидесяти газах наискось справа от ворот из дома с круглыми стенами показался старик. Он откликнулся на зов и пошёл к юношам навстречу, тяжело опираясь об извилистую клюку.
– Салом, аки-Карим, – из-за уважения к возрасту Комил низко склонил голову перед согбенным стариком в чёрном стёганом тонком халате с синими, серыми и зелёными полосками не толще его дряхлого мизинца. Края его халата были обшиты зелёным кантом, а на голове была чёрная тюбетейка