селёдки захотелось!
– Лучше? Вам так лучше, Ксения?
Она смотрела на селёдку. У Ксюши потекли слюнки.
– Ксения, вы хотите селёдки? Я вижу, хотите. Вас выдают ваши глаза. Прекрасные украинские глаза. – Он отрезал аккуратный маленький кусочек от тушки, ближе к хвосту и протянул девушке. Потом передумал, положил кусок на стол и отрезал из середины тушки, толстый и жирный кусок и снова протянул. Пальцы Соломоновича блестели от жира селёдки. – Как писал Вертинский про ваши глаза. Вы знаете Вертинского? Так вот он был малоросс, как и вы. Он рассказывал, что юношей бегал в Киеве в храм и тайком приносил цветы к иконе Богоматери Марии, как у вас считается, она Богоматерь. А икону ту написал художник Врубель, еврей, и глаза написал, как Вертинский сказал: «Прекрасные украинские глаза». Как у вас глаза, Ксения. Ещё селёдки? А что это вы солёное так едите? Вы что, в положении?
И Ксюша поняла, вдруг осознала: она в положении, да, всё сходится. Поняла и внезапно разрыдалась. Кусочек селёдки выпал у неё из рук, а она плакала, слёзы катились у Ксюши по щекам. Она не хотела быть беременной.
– Я знаю… я знаю Вертинского… – проговорила сквозь всхлипывания Ксюша. – Он песнИ спивае…
Она поняла, почти с ужасом, что теперь уже точно будет всю свою жизнь жить с этим косоглазым мужчиной, с Митей, но она же так хотела выйти замуж за военного, красивого, большого, с погонами и с блестящей портупеей вокруг груди!.. А теперь всё. И этот Петик, такой чужой хлопчик. Но хороший, конечно, и не балованный совсем. Ох, тяжело ей, тяжело, доленька моя, доленька, прощайте девичьи посиделки, которые и так в прошлом, прощайте песни на сельских спевках, прощай молодость и красота…
– Вы яблоки побольше теперь кушайте, Ксения, – озабоченно посоветовал Казимир Соломонович. – Вам полезно. Это же радость – ребёнок. А вы плачете. Я вам орешков кедровых сейчас принесу, тоже надо для строения плода. Я ж с Воркуты приехал. Коми-кедр. Сила!
…
«Динь-дон, динь-дон!» Голова кругом, как чумная. Не выспался, что ли? Да ты что, девять часов спал… Опять есть хочется. Это и хорошо, и плохо. Надо пресс тренировать, а то живот уже появляется.
– Дмитрич, это ты?
– Да я, я, просыпайся уже.
– Как водичка? Купался?
– Какая водичка в декабре! Море холодное.
– Плюс десять, солнце, иди окунись.
– «Ох, Маш, шла б ты шпать!» Я бы лучше коньячку сейчас хорошего выпил. И сигару. Так захотелось затяжечку!
– Ты же бросил курить десять лет назад.
– Да, и горжусь этим. Ни одной затяжки после.
– А сигара?
– Это не считается. Это по пьяни. «Маша, ты шлюха. – Почему ? – Ты с Ивановым переспала. – Это не считается, это по пьяни!»
– Рассказывать анекдоты с бородой пошлость. Запомни, пошлость!
– Да ладно, хороший анекдот в настроение всегда приятно вспомнить. «Запомни, это не пошлость». «Вкус – это чувство меры». Есть пойдёшь? Поешь варенье с подсушенным белым хлебом. Я знаю, углеводы твоя слабость… Дмитрич, я гений.
– Иди уже!
…
Митя пришёл.
– Дмитрий