то проснувшийся Рикко повёл руками в поисках брата, но рядом ожидаемо никого не оказалось. Их разделили, разместив по разные стороны этой огромной тёмной комнаты. – Матти? Ты тут?
Из дальнего угла раздалось тяжёлое дыхание, и хриплый голос ответил:
– А куда я денусь? Нас только вместе уведут, ты же помнишь.
– Да.
Рикко вздохнул, повернулся на бок и, как мог, подтянул ноги к груди. Лежать так на узкой койке было неудобно, но отчего-то хотелось, как в детстве, обхватить себя за колени, свернуться калачиком под боком у мамы, там, где тепло и уютно, и уснуть. А во сне увидеть, как они с Матти бегут по лесу, догоняя скачущего впереди зайца, и громко смеются над наивным Тоби, громко чихающим от того, что его укусил в нос комар, и отгоняющим остальных длинными лохматыми ушами.
– Как ты думаешь, Тоби жив?
– Не знаю.
Послышался скрип пружин, и Рикко представил, что Матти тоже подтянул колени и лёг лицом к нему. Если бы не эти верёвки, которые не давали отойти от кровати дальше, чем на пару шагов… Но они всё равно рядом, вместе, и поэтому не страшно.
– Интересно, – Матти подал голос, когда Рикко уже начал засыпать – в этой непроглядной темноте спать хотелось постоянно, – девчонок ещё не увели? Они будут завтра на прогулке?
– Девчонки… – Рикко рассмеялся и тут же зашёлся в сухом трескучем кашле.
– А что? Вдруг у них, у этих, всё получилось, и нас отпустят? Зачем мы им будем? И девчонок отпустят. Представь, поедем мы все вчетвером куда-нибудь под Римини. Откроем закусочную. Будем продавать туристам пьяду… Там очень вкусная пьяда. Сыр, помидоры…
В животе у Рикко заурчало, во рту начала скапливаться слюна. Пьяда… Да он сейчас был бы рад просто куску хлеба и маленькой луковице. Интересно, сколько их уже не кормили? Давали только воду. Вот её было в достатке, хоть топись. Бочка стояла в углу как раз с его стороны. Матти сказал, что у него такая же. Интересно, зачем? Не думали же эти, что они реально утопятся? Да и живыми нужны вроде бы, если верить рассказам.
Заскрипел ключ в замке, Рикко медленно встал, стараясь сохранять силы, и согнулся, потирая ушибленную голень. Вот вроде парень он ловкий, но иногда такой неуклюжий, что и с табурета навернётся и что-нибудь себе покалечит. Матти не такой, у него всего всё на отлично получается. Он и на дерево залезет, а потом слезет без единой занозы, и с обрыва в реку сиганёт – ничего не отшибёт. А Рикко чуть не утонул тогда. Хорошо, что их двое.
Металлическая дверь с грохотом распахнулась, и в освещённом проёме появился мужчина в чёрном балахоне. Всегда один и тот же, он выводил братьев в отхожее место, а потом – во двор, погулять. Туда же приводили и других близнецов.
Да, они тут были не одни такие, на их памяти было уже четыре пары кроме них и девчонок. Но поговорить с ними не получилось: как оказалось, итальянский был для них чужим, а общаться жестами, когда руки завязаны – не лучший вариант. Только девчонки – Эмма и Анна – смогли хоть что-то рассказать, пусть и на кошмарном сицилийском диалекте. И кто только придумал так коверкать слова?
Рикко повернулся спиной к мужчине в балахоне и покорно скрестил руки, дожидаясь, когда на глазах окажется повязка, а на запястьях – жёсткая, до крови впивающаяся в кожу верёвка. Но сначала Матти. Так повелось сразу: сначала брат, потом – он. Почему? Да кто ж этих поймёт?
Его развернули и подтолкнули, заставляя сделать шаг. Рикко шагнул. Раз, другой, третий, четвёртый. Он считал их – шаги, – зная, что если от порога комнаты налево и тридцать восемь, то там туалет, а если направо и двадцать четыре, то двор. Но сейчас его толкнули вперёд. И это было что-то новое, туда они ещё не ходили.
– Матти? – спросил он. Хорошо хоть, говорить им не запрещали, хоть план побега обсуждай. Всё равно убежать было невозможно.
– Я тут. Мы прямо идём?
– Да.
– Значит…
– Да.
– Мне не страшно.
– И мне.
Они замолчали. Ну что ж, похоже, что с девчонками у этих тоже ничего не получилось, и теперь их очередь. Одна надежда, что и с ними не выйдет.
Сегодня на этом – иначе Роман заказчика не называл – был красный пиджак поверх чёрной водолазки, чёрные же брюки, и белые кроссовки известной всем марки с застывшим в прыжке зверем. На шее висела золотая почти в указательный палец толщиной цепь. Этот крутил в руках Нокию последней модели и постоянно вытирал потеющее лицо. Да, с таким весом у него наверняка не только лицо потеет.
– Вы уверены?
– Конечно. – Роман похлопал ладонью по пачке откопированных листов, лежащих между ними на столе. – Тут всё. Пришлось поработать, но я нашёл и легенду, с которой началось, и даже место, где проводили ритуалы в последний раз. Ну, – поправился он, – по зафиксированным данным.
– Ага, – заказчик кивнул, – и где?
– Это северная часть Италии. Аоста.
– Не слышал.
– О, о нём мало кто слышал. Небольшой город,