и беззащитного ребенка.
– Нет, – тихо произнес он. – Просто она говорила, что от конфет у меня будет диатез.
– Неужели правда? – поддержал я беседу. – И как он выглядит, твой диатез? Он хватал тебя за нос? – Я старался растормошить мальчишку и расположить к разговору. Мальчик кивнул и смущенно, словно его уличили в какой-то слабости, опустил глаза.
На минуту он замолчал. В воздухе повисло неловкое молчание и почему-то стало душно. Дверной проем заслоняли полицейские, а единственное окно чердака было закрыто. Мы стояли вокруг Роби и не знали, что делать дальше. Как вести себя с ребенком, который нуждается в обычной материнской ласке.
Вдруг Роби, словно что-то вспомнив, горячо воскликнул:
– Но я хочу вам не об этом рассказать! – мальчик уже доверчиво и деловито посмотрел на меня. – Марайя – она хорошая, вы можете верить мне!
Эта фраза, прозвучавшая как вызов, насторожила меня. В голосе мальчика чувствовалась любовь к сестре и, одновременно, желание доказать нам ее положительность. «Он определенно знает что-то важное о ее жизни», – подумал я. И в подтверждение моих мыслей Роби, как бы оправдывая Марайю, продолжил:
– Только, наверно, слишком доверчивая, если связалась с таким сбродом.
– Чем же тебе не угодили ее друзья? Может, ты пробовал уже и курить с ними?
– Курить в такой отстойной команде – нет уж! Еще чего!
– Так чем же тебе не угодили друзья твоей замечательной сестры? – многозначительно выдохнул Иннокентий. – Кстати, сколько лет твоей Марайе?
– Не помню. Но она взрослая уже, ходит в последний класс колледжа.
«Бедный парень не находит себе места в компании взрослой сестры. Ей должно быть семнадцать или восемнадцать, не меньше», – подумал я.
Роби выглядел смекалистым, но щуплым и маленьким подростком в самом начале трудного возраста. Его вид не позволял ему дать больше десяти лет. Конечно, это возрастная пропасть, и она сейчас неумолимо отделяет сестру и брата. Эти годы, которые лет через двадцать не будут играть почти никакой роли, сейчас кажутся непреодолимыми.
– Наверно, сестра отправляет тебя рано спать и не берет в свою компанию? – спросил я.
– Да ну ее! – скривился мальчик. – Вообразила вдруг, что она актриса, это ж надо! Актриса! Тоже мне – Джулия Робертс нашлась! Сидит целыми днями перед зеркалом, красит губы, глазки, то плечиком поведет, то так, то эдак, – и Роби неожиданно настолько искусно скопировал движения сестры, что все мы засмеялись.
Обстановка разрядилась. Мальчик еще немного повеселил нас, пародируя Марайю, и Дуглас даже предрек ему большую карьеру актера. Иннокентий и я с ним дружно согласились. Однако Роби вдруг стал серьезным и сказал, что хочет быть крутым полицейским и наказать друзей сестры. Тут нам стало не до смеха. Ведь если у десятилетнего мальчика возникло желание к кому-то применить закон, то на это должны быть довольно серьезные причины.
– Так кто же все-таки ее друзья? – спросил я, инстинктивно чувствуя, что сейчас