яиц. В глубине души Ганс давно знал, что ему суждено стать лидером, суждено изменить этот мир, вот только не знал как – но теперь Гитлер скажет, что делать. Гитлер – великий, умный человек, таким Ганс станет, когда пройдет обучение в гитлерюгенде и по-настоящему вырастет. У них есть цели, у Германии снова есть цели! Если придут красные или прохвосты из «Союза католической молодежи», то им не поздоровится – как на днях после службы в церкви. Не стоит католикам наглеть, Гитлер сокрушит то, что не сокрушили кулаки Ганса. Ему тоже хорошо досталось, но в компании других гитлерюгендцев забываешь о боли, по вечерам они сидят у костра и поют, и песни эти эхом разносятся по всей стране.
К тому времени, как Инге с Гансом приходят домой, отец уже поднялся из своей конторы. Это видно, как только входишь в дом: фотография Гитлера убрана в ящик, и на стене зияет белое квадратное пятно.
Ганс вешает фотографию снова. Каков отец, таков и сын – Ганс давно научился упрямиться. Выбегает мама:
– Ох, бедные яички!
Мама не ругается, только выглядит немного грустно. Она уходит на кухню с оставшимися яйцами, и в дверях гостиной появляется отец. Теперь, знает Инге, снова будут слезы.
Оказывается, отец прознал о драках, которые устроили ребята из гитлерюгенда, прознал о подвигах Ганса, которые считает глупостями. Мальчишки должны драться, думает Инге, и те другие заслужили взбучку, но отец вообще категорически против Гитлера, он всегда видит все в черном свете.
Отец громоподобно спрашивает: неужели Ганс думает, что играть в войну весело? Что он знает о жестокости? Кто из них двоих был на войне – Ганс или он, отец? Борьба с инакомыслящими – это только начало, вскоре в ход пойдет оружие, бомбы. Именно этого Гитлер и хочет – неужели Ганс настолько глуп, что не понимает?
Глаза Ганса наполняются слезами, слезы бегут по детским щекам, но голос звучит твердо и упрямо:
– Что ты вообще знаешь о современном мире, отец? Вы навлекли на Германию хаос эпохи, но Гитлер наводит порядок, чтобы у нас была молодость! Настоящая молодость и будущее! Я не позволю говорить о Гитлере в подобном тоне!
Инге бросается мимо отца в гостиную и принимается играть на пианино патриотическую песню «Адольф Гитлер проложит путь к блаженству» – так она больше не слышит крики, но вместе с тем оказывает отцу сопротивление, а брату – поддержку. Прибегают младшие брат и сестры и с любопытством наблюдают за происходящим. Вернер тоже хочет вступить в гитлерюгенд, а Софи – в «Союз немецких девушек», Лизерль пока не знает, но, скорее всего, последует примеру старшей сестры.
В конце концов, отец не может им запретить, песня звучит задорно, а слезы брата обладают особой убедительной силой.
Отец поднимает руки, словно сдаваясь, он больше не выглядит сердитым, только усталым. Он удаляется к себе в кабинет и не показывается до обеда, фотография Гитлера остается висеть на стене. Ганс и Инге довольны: раньше отец кричал больше, но теперь, наверное, настроен менее категорично. Быть может, однажды они его переубедят, обратят в свою веру.