который, судя по всему, приобрел восемь лет назад, Гриффин осознал, что испытывает какую-то нервозность.
Но ведь пираты, черт возьми, никогда не нервничают!
Выбравшись из кареты, Гриффин поддернул слегка смявшиеся манжеты. Он постарался одеться с особым шиком – в синий сюртук прусского образца с серебряными пуговицами. Его бриджи обтягивали ноги подобно перчаткам, а сапоги были изготовлены самим Хоби.
Направившись к дверям, Гриффин постарался шагать как можно бодрее, чтобы его хромота была не так заметна.
Как оказалось, он владел неплохим особняком, расположившимся на невысоком взгорке. Красный кирпич, из которого был сложен дом, со временем приобрел розовато-оранжевый оттенок. Вдали виднелись фруктовые сады и обширные поля. Все наводило на мысль, что здесь не декоративное дворянское поместье, а действующее фермерское хозяйство. Большое, внушительное и без претензий.
Это гнездышко совсем не походило на то, где вырос он сам, – загородное поместье виконта, ни на секунду не забывающего о своем месте в аристократической иерархии.
Однако такой дом определенно предназначен для проживания целого семейства, а не одинокой дамы. Хотя размер жилища ведь еще ни о чем не свидетельствует. Быть может, вместе с Поппи живут ее ближайшие родственники? Насколько помнил Гриффин, у нее имелось множество братьев и сестер. Купеческие семьи, как правило, весьма большие.
Из-за кареты меж тем появился Акула, держа в руках намеренно оставленную Гриффином трость.
– Не прикажете ли кликнуть слуг, чтобы они внесли вас в дом?
Гриффин метнул в его сторону недовольный взгляд.
– Помолчи!
Неужели Акула думает, что он не способен подняться к дверям самостоятельно, без какой-либо опоры? Вообще его трость была довольно элегантной, изготовленной из красного дерева, с рубином в рукоятке и скрывающей внутри себя острый клинок, однако выглядела она слишком уж по-стариковски.
«Излишняя гордость ведет к падению», – напомнил себе Гриффин и поковылял к дверям. Что верно, то верно – гордости у него хоть отбавляй. Он рыскал по свету, пиратствуя и вкладывая добычу в легальную коммерцию, и, как ни удивительно, его промысел действительно приносил деньги. Оказалось, состояние можно делать и на лесоматериале, и на специях, и на любом другом грузе – на всем, что они с Джеймсом брались перевозить в различные уголки мира.
Но потом один ловкий мерзавец едва не перерезал кузену горло, а его самого ранил в бедро. После чего Джеймс осознал, что по-прежнему любит свою жену, и решил вернуться в Англию. К Гриффину подобное соображение не могло иметь отношения, поскольку со своей супругой он был знаком всего лишь один день. Однако он понимал, что покалеченный пират обречен на скорую смерть, и этот довод сыграл немалую роль.
Но вообще Гриффин вернулся, потому что не видел дальнейших перспектив. Он обошел под парусами весь мир, в восемь или девять раз увеличил свое состояние. Чего еще ждать, кроме переселения в могилу?
Как только Гриффин приблизился к ступеням