так было всегда, когда программа обращалась к базам данных полиции совести и другим госхранилищам. Беджан спрашивал себя, намеренно ли так было сделано, чтобы человек понимал, когда его семью и его самого сканируют, анализируют, или все это только ему казалось? Узнать было негде, а спрашивать даже самых близких друзей было опасно. А кто были его друзья? Он подумал о Маре, закрыл глаза, чтобы вглядеться в ее умные и понимающие глаза, ощутить теплоту ее руки, доброту ее молчания, и из глаз потекли мелкие слезы, приятно щекотавшие нос. Беджан утер слезы и улыбнулся.
– За нее и ее детей.
– Сделай это, сделай так, как велит твое сердце, – одобрительно кивнул патриарх. – Она взяла серьезный грех на душу. Закон слаб, искупление слишком легко и бессмысленно. Ты же внес за нее залог, верно?
– Вы все знаете, – улыбнулся Беджан. Он по очереди растопил концы свечей и бережно поставил их, на короткое мгновение залюбовавшись ими. Легкий ветерок раздул крохотное пламя, дешевая уловка для верующих, чтобы они ощутили значимость действия. – Вот только грех этот мой, и мне за него отвечать.
– Твоя любовь способна искупить ее грех, но она доведет тебя до ада. Знаешь ли ты об этом?
– Да, знаю. Я все знаю, – Беджан, не отрываясь, смотрел на пламя свечей, если бы он взглянул на патриарха, то увидел бы, что голограмма смотрит туда же, не мигая и не дыша. – Я хочу, чтобы она стала свободной.
– Но ее свобода будет стоить многих жизней. Понимаешь ли ты это, готов ли ты взять их на себя?
– Нет, не готов. К этому нельзя быть готовым. Нет большей лжи, чем забота обо всех.
– Ты прав, и ты ответишь за свои грехи, а они за свои. Мы все ответим за все. Ты видишь меня, как и те, кто пожелает видеть. Таких немного, и их становится с каждым годом все меньше. Как ты думаешь, где я и кто я?
– Могу ли я отвечать честно? Мой ответ не способен вместиться в утвержденные законом каноны, – Беджан побледнел, не понимая, почему вдруг стал откровенничать с этой шпионской программой.
– Ты можешь говорить честно, не боясь, что сказанное тобой дополнит твое дело. Многие не знают, но реформация церкви по-настоящему завершила создание тайны исповеди. Думаю, тебе знакомо понятие кольцевой записи и логический разрыв кольца? Вижу, что ты знаешь об этом. Остается понять для себя, веришь ли ты себе, боишься ли ты себя.
– Не знаю, – честно ответил Беджан. – Я могу и так сказать, без страха или раздумий. Я об этом много думал и знаю, что вас после смерти воссоздали, внедрили ваше цифровое Я в это здание, где вы существуете вот уже много десятков лет.
– И откуда я не могу выйти или просто исчезнуть, – кивнул патриарх. На его морщинистом лице появилась улыбка радости, что его понимают.
– Наверное, раньше бы это назвали Чистилищем, но, по-моему, это настоящий Ад.
– Ты прав, и ты первый, кто это понял. Я вижу твой путь, как ты из третьего круга поднялся до самого верха. Ты потерял свою семью, твой род уничтожен. Ты сам выбрал путь оскопления и отрезал