Эмма, выслушав смертную. – Боюсь, он никогда не забудет тот день. Прошу, если не хочешь навлечь на себя бед и если тебе хоть немного дорога жизнь – не разговаривай с ним. Наши души здесь ничего не стоят. Эти существа – хищники, наполненные эгоизмом, коварные и безжалостные. Не смей переступать им дорогу. Распид лишь с виду человек, но это совсем не так. Я с ним уже двести шестнадцать лет и впервые увидела Господина в таком состоянии. Он будто сомневался о своем решении, но теперь мне ясно почему…
– Двести лет? – переспросила пленница, окинув собеседницу недоверчивым взглядом. – Вы не выглядите настолько древней.
В Эмме, конечно, были признаки старения, но такие незначительные, что совсем не портили внешность. Волосы, собранные в пучок, не имели седины, разве что пару волосков, незаметных без пристального взгляда. Она была высокой и статной, не слишком худой, но без лишнего веса, из-за чего казалась еще моложавей своих лет.
– Живя с Господином, я перестала стареть в пятьдесят, – улыбнулась служанка, почти оправившись от горя.
– А сколько ему?
– Не знаю, – задумалась Эмма, перебирая в голове отрывки прошлого. Ей было нелегко вернуться к началу, но образы потихоньку всплывали в мыслях. За время их знакомства Распид практически не изменился, и она почему-то никогда не интересовалась, сколько ему лет.
– Думаю, он намного старше, хотя выглядит словно мой сын. Мне приятно так думать.
– Но ему даже тридцати не дашь! – возмущенно протянула пленница, испуганно хмуря густые, темные брови.
– Ты видела его с лучшей стороны, но обычно он напоминает уличного кота, сцепившегося с собаками. Проблемы любят Распида, а он так и не научился их избегать. Мы с тобой судим по внешности, в этом наша ошибка. Существа, подобные ему, смотрят на людей немножко глубже…
– Из-за моего недоверия пострадала ваша подруга… А вы все равно хорошо ко мне относитесь, – неожиданно прошептала смертная, опустив глаза.
– Я расстроилась, но поверь, бывало хуже. Он сдержал гнев, а мог с легкостью утопить дворец в крови. Один раз такое уже происходило. Я боялась спуститься в холл и увидеть страшную картину, когда из всего живого осталась лишь я и он. Эти воспоминания до сих пор преследуют меня, – произнесла служанка, блеснув глазами. Она не хотела выкапывать из воспоминаний столь ужасные подробности, из-за чего резко перевела тему:
– Ты даже имени своего не помнишь? Верно? – аккуратно поинтересовалась Эмма.
– Я помню образы прежней жизни, как ходила с друзьями в кино, ела вкусную еду, смеялась и плакала, но имя… его будто никогда не было. Возможно, меня звали…
– Ты не вспомнишь его, не гадай. Хоть Распид не велел этого делать, но все же я хочу дать тебе новое имя.
– Если он запретил, может не надо?
– Он ничего мне не сделает. Думаешь, за двести лет я не совершала смертельных ошибок? При этом я все еще цела, но сейчас не об этом. Я хочу назвать тебя Айра! В честь украшения в твоей руке. Видишь ли, это не