пути к преодолению этого разобщения. Сказано лишь, что оно неизбежно наступит когда-то. А пока:
«Надо все-таки знамя беречь, и нет-нет, а хоть единично должен человек вдруг пример показать и вывести душу из уединения на подвиг братолюбивого общения, хотя бы даже и в чине юродивого. Это чтобы не умирала великая мысль…» [7]
И все же Достоевский остается противником западных социалистических идей, потому что современный ему идущий с Запада социализм есть социализм атеистический.
«Социализм есть не только рабочий вопрос или так называемого четвертого сословия, но по преимуществу есть атеистический вопрос, вопрос современного воплощения атеизма, вопрос Вавилонской башни, строящейся именно без Бога, не для достижения небес с земли, а для сведения небес на землю». [8]
Идеалом для Достоевского является братство, единение и преодоление разделения не через атеизм и социализм, который он считает утопичным и губительным для мира (сравнивает с Вавилонской башней), для Достоевского идеал – это Церковь. И эту мысль высказывает отец Паисий в споре с Миусовым:
«По русскому же пониманию и упованию надо, чтобы не церковь перерождалась в государство, как из низшего в высший тип, а напротив, государство должно кончить тем, чтобы сподобиться стать единственно лишь церковью и ничем иным более». [9]
И еще: «Государство обращается в церковь, восходит до церкви и становится церковью на всей земле, что совершенно уже противоположно и ультрамонтанству, и Риму, и вашему толкованию, и есть лишь великое предназначение православия на земле. От Востока звезда сия воссияет». [10]
Достоевский не принимает атеистический социализм, называя его Вавилонской башней. И вместе с тем говорит о необходимости преодоления разделения виной которому в том числе собственность.
Предлагаю рассмотреть еще один эпизод, оставивший открытым важный вопрос, ответа на который Достоевский не дал. Видимо, читатель должен ответить на этот вопрос самостоятельно.
Христианские социалисты
Речь пойдет об эпизоде, случившемся в монастыре, куда пришли Карамазовы и некоторые их знакомые для общения со старцем Паисием. Пока все ждут появления Дмитрия Карамазова, Миусов рассказывает отцу Паисию историю от лица некоего представителя политического сыска, преследовавшего революционеров-социалистов во Франции:
«Мы, – сказал он, – собственно этих всех социалистов – анархистов, безбожников и революционеров – не очень-то и опасаемся; мы за ними следим, и ходы их нам известны. Но есть из них, хотя и немного, несколько особенных людей: это в Бога верующие и христиане, а в то же время и социалисты. Вот этих-то мы больше всех опасаемся, это страшный народ! Социалист-христианин страшнее социалиста-безбожника». <….>
– То есть вы их прикладываете к нам и в нас видите социалистов? – прямо и без обиняков спросил отец Паисий». [11]
Но этот вопрос остался без ответа. Как бы повис в воздухе.
Достоевский