золотыми чернилами на темном ветхом переплете: «Миссис Крэддок».
–Маргарет подарила мне эту книгу на Рождество семнадцатого года. Я тогда счел это личным оскорблением, чуть было не выкинул подарок, но многим позже обрадовался- мы увидели друг друга без пелены на глазах. Я смог осознать, какая жизнь была мне по-настоящему нужна. Она была рядом- этого достаточно. Быть может, поэтому нам удалось остаться добрыми друзьями.
Я раскрыла хрустящий переплет, на первой пожелтевшей пустой странице карандашом было аккуратно выведено: «Я освободилась. От Маргарет, навеки дорогому моему сердцу другу Джозефу Бруксу. С Рождеством!»
Тепло попрощавшись со стариком, я сбежала вниз по холму, пересекла разросшиеся поля сухой осоки и вышла к саду. Солнце спешно поднималось над горизонтом, разливалось ослепительным светом на кирпичные крыши города, пробиралось в окна, будя горожан. На рассвете дышалось легко, прозрачный воздух был пропитан сладким медово-фруктовым ароматом кустовой розы и магнолии, с моря тянуло прохладой с привкусом лаванды и морской соли. Я постояла у порога с минуту, а затем, прикрыв дверь, неслышно пробралась в дом.
Глава 4
С того вечера я стала частой гостьей в хижине Джозефа. Почти каждую ночь я поднималась на холм, наблюдала, как солнце исчезает за горизонтом, уступая место беспощадно темной ночи, и шла к старику. Мы играли в шахматы, пару раз мне даже удавалось поставить ему мат, старик делился бесконечными историями из жизни- в молодости он несколько месяцев воевал солдатом на западном фронте, но говорил об этом неохотно, хоть мне и удалось уговорить его показать несколько военных снимков. На них Джозеф был еще совсем парнишкой лет двадцати, в тяжелой чугунной каске, с ружьем наперевес, стоял, потягивая папиросы со своими сослуживцами, перед отправлением на фронт. С фотографий на меня смотрел будто другой человек, с еще не потускневшими глазами, с сияющим счастливым лицом.
К моей радости, о бабушке Джозеф говорил куда охотнее. Со следующих фотографий мне улыбалась женщина с темными короткими кудрями, в клетчатом платье, поверх которого был повязан белый мужской галстук. Меня позабавила её привычка тех лет надевать длинные носки из шерсти в мелкий горох под черные дамские лакированные туфельки на небольшом каблуке. На других снимках бабушка, стоя на пирсе, в матросской фуражке, юбке в пол и коротком пиджаке поверх рубашки с тем же пресловутым мужским галстуком, вальяжно подкуривала сигарету.
–Скажи, что «это» прировняет женщину к мужчине и «это» тут же станет популярным- подумалось мне, – даже если это рак легких или порезы от бритвы.
Днями я просиживала в саду с очередной книгой, любезно подаренной Джозефом- некоторые были подписаны бабушкой, некоторые нет. Несколько недель я наблюдала за любовной драмой между Диком, Розмари и Николь, поднималась с самых низов жизни с Керри и ужасалась, к какому несчастному существованию может привести брак двух несостоявшихся людей, подобных Френку и Эйприл. В один из таких