возвращать, для восстановления порядка.
Но на Татьяну у меня хоть какие-то рычаги давления были – время от времени мне удавалось достучаться до ее совести, донести до нее, что своим безрассудным поведением она серьезно подрывает мой авторитет. Временами она даже прислушивалась. А временами мне просто приходилось – из соображений безопасности – держать ее в неведении. Так, например, я довольно долго скрывал от нее истинную сущность Дениса, чтобы она не схватилась тут же за веник – изгонять его с позором из человеческого общества. Да и потом еле убедил, что для этого специальные ангельские службы есть.
А вот с Мариной… С ней у меня с самого начала отношения не сложились – интуиция, видно, подсказала, что это – особо неподдающийся экземпляр человеческой породы. Если Марина ставит перед собой цель, ее никто с курса сбить не может. И я ни мало не преувеличиваю. Когда она догадалась, кто мы с Тошей на самом деле… Справедливости ради нужно отметить, что в прошлой жизни у нее был ангел-хранитель, который (где-то я ему даже сочувствую) не смог уберечь ее от безвременной кончины, так что основания для такой догадки у нее все же были.
Так вот – к ней тогда и поднаторевших в деле отвлечения людей от ангельских забот спасателей посылали, и нового ангела-хранителя предлагали, чтобы он ее в руки взял – ничего не вышло. Она – ни много, ни мало – ангелов-карателей вызвала и предложила им свой план изгнания Дениса. Который и увенчался – разумеется, с их помощью – полным успехом. После чего Марина окончательно уверовала в свою непогрешимость, а Стас (спасибо ему большое за доверие!) поведал мне, что отныне – при появлении малейшей внешней угрозы – мы все будем дружно и плодотворно сотрудничать.
Я с ужасом принялся ждать неизбежного. Неизбежное дало мне передышку в четыре дня. Целых четыре дня мы с Татьяной наслаждались спокойствием и обществом друг друга. С непродолжительными выходами на реку, которая и зимой меня не подвела. Я уже давно понял, что Татьяна раньше спортом не занималась только потому, что меня рядом не было. Вот и сейчас – коньки ей явно больше лыж понравились, поскольку на них можно было в обнимку кататься. Встав на лед, она так нарочито замахала руками, что я сразу понял – притворяется; если на цыпочках босиком с дорогой душой бегает, то откуда проблемам с равновесием на жестких коньках взяться? Так бы прямо и сказала, что хочет, чтобы я ее подержал – я же разве против? А перед этим, когда реку переходили, еще совести хватило дразниться – только хотел ее на руки взять, с таким пылом вперед рванула, что пришлось шаг придержать, чтобы она хоть раз себя победительницей почувствовала.
И вот, ровно через четыре дня, реальность напомнила мне о себе. Мариниными устами, разумеется. В целом, я был даже рад встретиться со старыми друзьями – Свету с Сергеем мы действительно уже давно не видели – если бы Татьяна их опять за моей спиной не пригласила. Чтобы восстановить баланс недоверия, в тот же вечер, когда Татьяна залегла в ванной, я