зоотовары. Однако ничего подобного не нашлось.
Гала заглянула в комнату, на которой мерцала неоновая розовая вывеска на китайском. Дословно можно было перевести эту закрытую лавку как «Нежные лепестки». Но в самом заведении ничего нежного не оказалось. Черные стены и потолок, едва-едва мерцающая красная лампа над стойкой оплаты.
Стоило только войти внутрь, как механический голос спросил на семи языках:
– Вход строго восемнадцать плюс. Подтвердите свой возраст.
– Восемнадцать плюс? – тихо переспросила Гала.
– Нарушитель! Нарушитель! Возраст не подтвержден!
К механическому голосу добавилась яркая лампочка, вынырнувшая из углубления в потолке. Она закрутилась с бешеной скоростью, осыпая комнату яркими бликами.
Гала сначала растерялась. А затем под мерцающим освещением увидела стойку с ремнями. Она была буквально на расстоянии вытянутой руки. Пес взвыл. Одновременно с этим девочка схватила первый попавшийся ремень, рванула на себя и пулей вылетела из странной комнаты.
Как только нарушительница выпала из «Нежных лепестков», сирена смолкла. Космопорт снова оглушил непривычной тишиной.
Гала рассмотрела ремешок. Тонкий, черный кожаный, со множеством металлических колец и дополнительных секций. Девочка отстегнула лишние полоски кожи, и зацепила ремень за ошейник Оливера.
– Отпущу, когда перестанешь сбегать!
Живот девочки снова заурчал.
– Пойдем, поищем еду.
На втором этаже космопорта нашлись кафе и столики. Гала огляделась, точно ли никого нет поблизости. Затем она запрыгнула за прилавок и достала из витрины сладкую вафлю со взбитым кремом.
– Тяв! – песик впервые напомнил девочке, что он тоже здесь.
– Держи.
Гала протянула ему часть вафли. Воздушный бисквит тут же исчез.
Следующим в голодные рты полетело, конечно же, мороженое. Собака фыркнула, и оставила холодный кусок на полу.
– Тяв! – Оливер вновь требовательно посмотрел на девочку.
Так они вдвоем куролесили еще какое-то время, пока яркая вспышка розового света не озарила небосвод. Космопорт наполнился ярким светом. Вдали раздался взрыв.
Гала выронила из рук сладкий рогалик, наспех вытерла руки, и, подхватив пса, выбежала на улицу.
Небо пылало. В огненном ореоле медленно падала глыба и сгорала в атмосфере. Рядом, буквально рассыпались, и взрывались куски поменьше.
Девочка с ужасом наблюдала, как луна, взошедшая из-за горизонта, рушилась.
– Красиво, не правда ли? – раздался позади спокойный мурлычущий голос.
Девочка обернулась. На лавке возле знака «Курить запрещено» вальяжно развалился мужчина лет шестидесяти. Словно насмехаясь над всеми запретами, он медленно потягивал сигарету, пуская струи белого дыма.
– Сколько философов размышляли о жизни и смерти? Сколько писателей и поэтов слагали во имя последних дней сочинения? И только мы с тобой можем узреть это… крушение целой истории! Быть частью этого великого события – честь для меня.
В