на самоподготовке, от безысходности, я убежала из класса на улицу. Уже темнело, было холодно. За школой в саду я плюхнулась в снег. Лежала там долго, рыдания сменялись опустошением, затем по новой. Мне было очень жалко себя, и я хотела умереть. Просила маму забрать меня, раз я такая никчёмная и никому не нужна. И себе тем более. Что во мне не так, что я вызываю лишь неприятные эмоции? Почему люди могут меня оскорблять, а в ответ нельзя защищаться? Как будто я с помойки. Я же чувствовала, что достойна большего, меня есть за что любить и уважать.
Когда поняла, что смерть не хочет меня сейчас забирать, приняла очень важное для себя решение. Зачем-то я родилась на этот свет, значит, кому-то нужна. Ещё не знаю кому, но обязательно найдётся этот человек. Я же докажу всем, что зря они так низко меня ценили и плохо со мной обходились. Буду стараться учиться, выбьюсь из нищеты и стану сама хозяйкой своей жизни. Этот урок сделал меня сильнее, я почувствовала в себе стержень, который не так просто сломать.
Хочу написать об одном мальчике из нашего класса, который сильно меня не любил. Учился он плохо, но это не мешало ему иметь очень высокое мнение о себе. Часто обижал слабых, высмеивал их недостатки. Но эти же недостатки были и у него самого! Издевался, например, над кривыми зубами моей подруги: «Верка грызла дуб, дуб, поломала зуб, зуб». Его зубы были один в один как у неё. Меня обзывал «лупастой», хотя у самого были огромные чёрные глаза.
Я особенно его раздражала, он считал, что моё место у «параши». Значит, и вести я должна себя соответственно, подобострастно, стоя на коленях. «Нищета позорная, бичёвка!» – награждал меня эпитетами. Мне хотелось вцепиться ему в физиономию, но я боялась – он был сильнее.
Я его ненавидела. Наверно, это единственный в моей жизни человек, к которому очень часто испытывала это чувство. Смотрела на его руки и думала: «Вот у него человеческие руки, пальцы как у всех. И родила его женщина, которую он зовёт мамой и любит, наверное. Почему же он такой жестокий? Зачем ему надо меня унижать?»
А чтобы самому возвыситься, отвечала я сама себе, он и выбирал самых незащищённых. С остальными у него были нормальные отношения. Где-то в глубине души, возможно, ему не давал покоя тоже комплекс неполноценности. Ещё чтобы научить нас ценить себя, говорила я впоследствии. Этот парень рано ушёл из жизни, трагически погиб в середине девяностых. Смерть всё списывает, я была на похоронах, тогда мне стало его жаль, и я простила.
Я часто требовала к себе особого отношения. Это синдром сироты – все должны тебя жалеть и многое прощать. Много детей, подобных мне, несут этот постулат во взрослую жизнь, приумножая потребительское отношение к людям и не давая ничего взамен. Но это глубокое заблуждение – ждать постоянных бонусов от жизни. Наоборот, именно этим обездоленные дети больше всего и раздражают.
Я чувствовала разницу между собой и детьми из благополучных семей и ещё больше её подчёркивала.