Мы оба не любим завтракать, вот и все. – Она вздохнула. – А когда отец услышал, что я хочу стать художницей! Сказал, что позорю его и весь наш род.
– Мой отец такой же.
– Церковники! – одновременно воскликнули Рейн и Эль и улыбнулись друг другу.
Они вышли на Светлый проспект – центральный в Лице. Свое название он получил из-за того, что заканчивался двумя башнями, ровно между которыми садилось солнце, окрашивая дорогу в оранжевый. Однако сегодня все вокруг было серым: одинаково унылыми казались и дома, и паромобили, и прохожие – и даже гудение моторов и скрип колес, голоса, топот складывались в похожую заунывную мелодию.
Эль продолжила:
– Что плохого в том, чтобы рисовать? Если я нашла дело, которое делает меня счастливой, как оно может быть от демона? – Она посмотрела на Рейна, ища поддержки. Тот быстро откликнулся:
– Что ты рисуешь?
– Людей. – Эль бойко заговорила: – Они часть природы, и мне нравится показывать это. Ты посмотри! – В глазах загорелся озорной блеск. Она вытянула руки, из рукавов выглянули тонкие запястья. – Вены похожи на речной узор. У нас есть родинки, и они точно созвездия на небе, а шрамы напоминают молнии. Каждый человек удивителен, его тело и желания просто не могут быть от демона.
– А узор на пальцах похож на кольца срубленного дерева, – согласился Рейн. – Я тоже любил рисовать, но все это было слишком давно.
Он почувствовал сожаление. Они похожи: оба оказались чужими, оба не исполнили мечты. Рейн был уверен: дай Эль нужное слово – она заговорит со своим демоном. С Рейном они могли бы стать друзьями. Но ее что-то толкнуло поспорить, а он слишком держался за работу в Инквизиции.
– Что тебе помешало?
Рейн уставился на Эль:
– Ты не видишь, кто я? Ноториэсов берут только в убийцы. Вопрос лишь в том, кого им легче убивать: людей – и стать практиком или наемником, или животных – и идти на скотобойню. Я даже в магазин не могу зайти без косого взгляда. Так что мне помешало? – Рейн сделал паузу. – Я сам, пожалуй. Мои же поступки привели меня в Черный дом.
С минуту они шли молча, затем девушка удивилась:
– Куда это все идут?
Рейн огляделся: Эль, и правда, заметила то, на что не обратил внимания он. На проспекте всегда было людно, но сейчас прохожих стало особенно много, и все они, как единый организм, доходили до середины, затем поворачивали к набережной Эсты.
– Я вспомнила, король Райс должен выступить сегодня. Отец говорил, что вчера состоялись выборы нового великого судьи. Его должны представить народу.
Больше всего хотелось уйти подальше от толпы, но Рейн не позволил себе этого: стоило показать заинтересованность в политике, чтобы узнать мнение Эль – мнение ее отца, вернее.
– Давай послушаем? – предложил он.
Воодушевления на лице Эль не появилось, но она все же кивнула, и вместе со всеми они направились к королевскому дворцу.
Он стоял на набережной Эсты и по праву считался самым большим зданием Лица. Камень со временем не