называют санджук, с узкими серыми листьями и жёлтыми гроздьями.
Пейзажи вокруг Мераге, Иран, остан Восточный Азербайджан: Photo by Alirad Zare on Unsplash
Сам по себе Мераге не интересен. Широкие прямые улицы прорезают старые восточные базары и лишают город характера. Ребёнок с длинными кукольными ресницами говорил по-персидски и провёл нас к нужным сотрудникам, а те, в свою очередь, показали нам изящную многоугольную башню XII века, известную как усыпальница Матери Хулагу49 (Гунбад-и Кабуд), из сливово-красного кирпича с узорами и надписями. Этот приятный старинный материал, как бы перенесённый из английского сада на службу текстам Корана и сверкающий синей инкрустацией, удивительно эффектен и красив. Под крышей проходит фриз с куфическим письмом50, ниже которого по всему периметру видны отверстия для голубиных гнёзд.
Куфическое письмо на башне Гунбад-и Кабуд: Photo by Yassin Mohammadi on Unsplash
Photo by Yassin Mohammadi on Unsplash
У нас возникла идея отправиться отсюда прямо в Миану, отсекая таким образом две стороны треугольника с вершиной в Тебризе. Мы проедем по неизвестной, по крайней мере в архитектурном плане, местности – на карте здесь почти ничего не отмечено. Оказалось трудно достать лошадей. Мы согласились на цену одного владельца, но, как выяснилось, наше решение застало его врасплох, он недавно потерял жену, и некому было присмотреть за детьми в его отсутствие. После часа убеждений он согласился. Но потом, увидев лошадей, мы сами решили отказаться. Хозяин гостиницы ищет других. Надеемся выехать завтра вечером. Мы переняли местную традицию – откладывать дела на конец дня.
Тас Канд51 (около 5000 футов), 17 октября. – Я очень старался правильно записать название этого места, хотя это не столь важно, поскольку оно состоит из одного дома и находится всего в фарсахе от Мераге. Сейчас нас будет интересовать фарсах (парасанг у Ксенофонта). Принято считать, что фарсах равен четырём милям, но в широком употреблении у него нет точного значения, этот термин употребляется к расстояниям от трёх до семи миль.
Наши овчинные тулупы и спальные мешки расстелены в верхней комнате. В незастеклённом окне проглядывают вершины тополей и последний проблеск неба, напоминающий о зиме… Вспыхивает спичка, фонарь освещает неровности глинобитной стены, в окне становится темно. Полицейский Аббас склонился над жаровней, разогревая в щипцах кубик опиума. Он предложил мне попробовать – напоминает картофель. Погонщика мулов, что сидит в углу, зовут Хаджи Баба. Кристофер всё ещё читает Гиббона. Курица и лук томятся в котелке. А я, смотря на всё это, размышляю о том, что надо было быть предусмотрительнее, отправляясь в такое путешествие, и запастись едой и средствами от насекомых.
Должностные лица из Мераге слышали о Расатхане, что значит «звёздный дом», обсерваторию, но никто никогда не видел