иконы Божией Матери!
Кароль уже собиралась поделиться своими соображениями, как коммунисты должны относиться к религии, но ее внимание переключилось на соседний столик, где то ли финн, то ли швед осуществлял взаимовыгодный обмен с фарцовщиком. На ее лице появилась презрительная гримаса – спекулянты.
– Прохода нет от этих уличных дельцов! Мне кажется, это серьезней лозунгов…
Журов непонимающе взглянул на нее.
– Неужели ты не видишь, Борис, сколько всего стоит за подобными спекуляциями? Тут и экономика, и социальный аспект, и криминальный… и многое другое!
– Вопрос, как посмотреть. С моей точки зрения, они деловые люди, с риском зарабатывающие кусок хлеба.
– Какой кусок хлеба?! О чем ты? Они просто не хотят трудиться! По вашим законам, они совершают преступление!
– Кароль, Советский Союз – государство, а точнее, диктатура рабочих и крестьян! Интеллигенция здесь ругательное слово! Высшее образование, конечно, престижно, но совсем не выгодно с точки зрения заработной платы. Здесь все устроено так, чтобы инженер получал меньше рабочего, учителя и врачи – меньше уборщицы или санитарки! Многие… я в том числе… элементарно хотят иметь деньги, а легальных способов заработать нет!
Журов начал горячиться, но, не заметив на ее лице ни малейшего одобрения, сообразил, что свою пламенную речь продолжать не стоит, однако в завершение все-таки буркнул:
– Если люди не совершают тяжких преступлений, не воруют, не грабят, не торгуют оружием или наркотиками, а просто кое-что покупают-продают, я их не осуждаю! – сразу после этих слов он обнял Кароль. – Ну как ты? Отогрелась?
Она согласно кивнула.
Журову и дома не удалось сразу подступиться к деликатной теме. Без шапки, платков, шарфов и варежек Кароль выглядела очень элегантно. Помогая ей снять пальто, он обратил внимание на красивую клетчатую подкладку. И эта деталь необычна! Все в этой женщине необычно и волшебно! Он поставил себя мысленно рядом, и у него перехватило дыхание: эта чувственная и утонченная парижанка – вообще не из этой жизни – почему-то выбрала его! Он уже обладал ею! Трудно поверить! Как хочется вновь… дома, где нечего опасаться!
– Придется многое объяснить тебе. Очень многое… Все сложно в этой стране… лицемерно… Самое простое общение с иностранцами, я не говорю уж о… отслеживаются органами. Нам будет непросто, ну, в том смысле, если мы захотим продолжить наш… наши… ты понимаешь, о чем я. Придется договариваться, как вести себя… Прочая ерунда… Боже, как это противно! Ну почему? За что?! – застонал он. Кароль внимательно его слушала, успевая с интересом осматривать квартиру. Довольно буржуазная. Много книг. Это хорошо. Журов тем временем продолжал: – Есть еще обстоятельства… семейные. Как-то все глупо, – он потупил взор, замолчал на мгновение и выпалил: – Но я ничего не могу с собой поделать! Ни о чем не могу говорить! Я опять хочу раздеть тебя!
– Так раздевай!
Кароль думала, что ей просто