ничего расслышать не смогла. Поэтому пошла поболтать с Зиночкой. Кто такая Зиночка? О, это отдельная история, тем более, что она – один из объектов моего пристального наблюдения и моя близкая подруга.
Зиночка страсть как любит романы любовного содержания. И, конечно же, ждет своего принца на алых парусах или белом Мерседесе. Но тот явно запаздывает. Зиночка стареет, но остаются не растраченные чувства, подобные временно спящей, но в любой момент готовой к извержению любвеобильной лаве, способной сокрушить на своем пути все и вся. Зиночка страдает, но не озлобляется, как некоторые старые девы, а посвящает себя служению Любви во всех ее проявлениях. Она привечает влюбленных, поит их чаем с ежевичным вареньем и с замиранием всего своего пылкого естества слушает их истории, полные романтики и страсти. Дежуря обычно по ночам, она находится в курсе всех романов, ибо по доброте душевной закрывает глаза на все нарушения санаторного режима. За свою сердобольность она частенько страдает, получая нарекания от начальства. Сплетницей, однако, ее назвать никак нельзя и выудить из нее информацию практически невозможно.
Зиночка усадила меня за стол, плеснула в пузатый бокал чаю и предложила ватрушки, которыми ее угостила наша столовская повариха.
– Ну что, писательница, начала свой роман, или все материалы собираешь? – Зиночка одна из немногих, кто знал о моем «подпольном творчестве».
– Да, Зиночка, мне кажется, я нашла прототип своего главного героя…
– Ну и кого же на этот раз?
– Генри, только без «О», то есть это я его так окрестила, а вообще он Сидоров.
– Фи, какая проза: Сидоров… И что же в нем особенного?
– Он загадочен и непредсказуем, очень взрослый, лет за 50.
– Здесь все загадочны, потому как незнакомы, а предсказуемы, потому что их санаторные карты у нас: посмотри, и сразу скажешь, у кого какой стол и стул, – рассмеялась Зиночка. Да и могут ли у твоего Сидорова быть какие-нибудь возвышенные чувства? А без них твой роман – просто хроника. И уж очень он «взрослый». Развитие действия куда пойдет? К свадьбе в пятьдесят? Все душевные романы заканчиваются свадьбой, а у тебя – тупик, пенсия. Возраст дожития.
– А у тебя, Зиночка, все интрижки – большая любовь, все романы – только о ней, а тут – тайна, жизнь, полная загадок, я чувствую…
– Ну, смотри, Катерина, я о твоем Сидорове ничего не слышала, живет, как невзрачная мышь в норе, да и взглядом не удостоит.
На том и расстались. Мне пора было идти домой, под старинный абажур, где я творила под псевдонимом, который вам не к чему знать, – вдруг к тому времени, когда вы будете читать эти записи, я буду слишком известна? Писатель не должен говорить о себе, он ищет типажи в окружающих, и они проживают в его произведениях вторую жизнь… Красиво сказала, да?
Чем же меня порадует мой Генри, в миру – Сидоров? Не подведи, мой герой, очень хочется на этот