этого чая, специй, портера и бренди, она, испугавшись, поверьте, уже убежала прочь!
– Да я как-то это, – замешкался Джон, начавший уже окончательно согреваться под воздействием регулярного хозяйского чая и бренди, – я-то это, так-то не пью. Ну, я в смысле, мне это толком то не то что не доводилось, просто дел много. Ну, – елозил Джон. В нём временами, то как-то оживал, то вновь умолкал тот самый юноша, что категорически опасался внешней жизни, – ну, так иногда эль выпиваем, а так-то я всё больше в учёбе, ну вы знаете, в науке всё.
– Знаете…, – Мистер Роут, понизив тон, как-то внезапно серьёзно и вдумчиво остановился и замер в вполоборота с наполненным стаканом в руках. Он вперился на мгновение в сюжет картины «Падение Константинополя», а затем продолжил, – знаете Джон, на этом Свете, вероятно, они таковые и есть эти самые истин, да правила. Вот вы говорите, что всё своё основное время вы кладёте на плаху обучения, причём учёба ваша вполне конкретного и обозначенного толка, когда, наверное, даже любая цель пребывания человека здесь, на этом Свете, заведомо, обусловлена лишь одной, лишь единой истиной, а имя этой истины – учёба. И каждое человеческое проявление здесь, то есть, жизнь от самого рождения и до надгробной плиты, она ведь абсолютно каждому всем и всегда велит учиться, и раз за разом человеку всегда день ото дня приходиться делать что-то впервые: жить, бить, любить…
– Да, да, конечно! – вроде бы мягко, но всё же как-то язвительно, по-семейному вернулась в общую беседу Миссис Роут, – выпивать, я полагаю, это действо также находится в этом твоём сакральном списке!
– Именно Мэри! Именно! Учиться нужно и жить, и умирать! – Сэм театрально, словно бы на подмостках загорелся и тут же поник в трауре, затем он вновь, скорее чем за секунду воспрял, повернулся в восхищении, хлопнул по плечу звонкого рыцаря со шпагой, что стоял подле, и торжествуя, Сэм протянул всем заранее уже налитые напитки, – ну и выпивать, конечно, в том же самом списке! Давайте выпьем! – Мэри украдкой блеснула взглядом и продолжила свою тематическую оппозицию:
– Ну чего ты несёшь? Причём тут учиться, пить и умирать? А? А вы пейте, пейте Мистер Уайт! Вам надо, вам необходимо! – от её уговоров, от её тёплого взгляда и адресной улыбки, Джон никак не мог удержаться, и тут же он беспрекословно последовал всем её указаниям, – пейте, закусывайте, чай пейте, мёд вон кушайте, крекер, орешки, вам надо, Мистер Уайт!
– Джон, ваше здоровье! – Сэм за компанию в очередной раз пригубил и продолжил, поймав на себе, как показалось Джону, взгляд тревожного семейного вулкана, – учиться.., – многозначительно он сгримасничал и причмокнул, – я сейчас вам объясню. Понимаете, само слово учиться, оно как правило, ну так уж повелось, оно у всех и каждого вызывает, ну скажем, весьма скучные ассоциации. А на самом деле, учиться необходимо, и любить, и жить, и умирать. Не смотрите на меня так, знаете, умирать тоже