я больше расскажу про Перкина. Пусть он и мальчик-козопас, но он мой хороший друг и брат моего сердца. Он стройный и миловидный, с золотыми волосами и голубыми глазами, как у короля, но куда грязнее короля, хотя и куда чище, чем другие крестьяне. Он часто страдает от ветра в кишках, и я регулярно делаю ему настойку на тмине с анисом, чтобы освободить печень и развеять ветры. Чаще всего это не срабатывает.
Одна нога его значительно короче другой, и когда он ходит, то кажется, будто он неуклюже танцует, покачивая головой и размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Как-то я привязала к своей ноге ведро, чтобы ходить, как Перкин, и танцевать вместе с ним, но мои руки и ноги быстро устали. Наверняка Перкин устаёт всё время, но злонравным от этого не становится.
Он живёт или с козами, или с бабкой в зависимости от времени года – и почти всегда мудр и добр, когда не дразнит меня. Это Перкин научил меня давать имена птицам, определять погоду по небу, плеваться в щёлочку между передними зубами, мухлевать в шашки и не попадаться – всем самым важным вещам, что я знаю.
Мне часто велят не проводить слишком много времени с козопасом, а я, разумеется, бегаю к нему, когда могу. Однажды я нашла его в поле, он жевал травинку и повторял под нос какие-то слова, снова и снова.
– Что за чары ты накладываешь, колдун? – спросила я.
– Это не чары, – ответил он, – а слово «яблоко» на нормандском и латинском языках. Я недавно это услышал и повторяю снова и снова, чтобы не забыть.
Перкин любит так делать. Ему бы хотелось быть учёным. Когда он узнаёт новые слова, то говорит их все разом: «Это яблоко/pomme/malus не спелое» или «Иногда козы/chevres/capri умнее людей». Кому-то непросто понимать Перкина, но я всегда знаю, что у него на сердце.
У меня устаёт рука, да и чернила кончились, а Морвенна мрачно на меня смотрит. Боюсь, мне пора варить мыло. Неужто я обречена проводить дни, мешая гусиный жир в огромных чанах, когда не пишу Эдварду?
Вот интересно, почему, когда ты трёшь лицо и руки чёрным вонючим мылом, полным песка, они становятся чистыми? Почему не чёрными и полными песка? Сказать более нечего.
Октябрь
1-й день октября
Писарь моего батюшки сегодня страдает от воспаления глаз. Несомненно, это потому, что он подсматривал за нашими служанками, когда они мыли подмышки на мельничной запруде. У меня не было материнского молока, из которого делают бальзам для глаз, так что я обошлась чесноком и гусиным жиром, которыми умащивали ожоги Морвенны на той неделе. Как бы писарь ни вопил, ему это не навредит.
Я более не могу терпеть дел, достойных леди, бесконечного и бессмысленного шитья, обмётывания, мыловарения, врачевания и перебирания льна! Почему считается, что леди слишком нежны для того, чтобы лазать по деревьям или кидаться камнями в реку, но при этом вполне способны выбирать червей из солонины? Почему я должна сегодня учиться ходить крохотными шажками, а завтра – потеть над огромными и дымящимися котлами с навозом и крапивой для лекарств? Почему хозяйка