солнце опускается к горизонту. Еще час – и корабли, пусть даже не взятые на абордаж, все равно отнесет течением к занятому турками берегу за Галатой. Погибель, погибель, погибель!
И тут происходит то, что отчаявшимся, рыдающим, жалующимся византийским толпам кажется чудом. Внезапно возникает тихий шорох, внезапно задувает ветер. Он тотчас туго наполняет обвисшие паруса четырех кораблей. Ветер, желанный ветер вновь пробудился! Носы галеонов победно поднимаются, внезапным мощным рывком они устремляются вперед, раскидывают и топят атакующие галеры. Они свободны, они спасены. Под бурное многотысячное ликование на валах первый, второй, третий, четвертый корабль входит в надежную гавань, опущенную запорную цепь опять с лязгом поднимают, и за нею, рассеянная по волнам, остается бессильная орда турецких суденышек; ликующая надежда вновь пурпурным облаком воспаряет над мрачным, отчаявшимся городом.
Флот идет через гору
Всю ночь осажденные предаются безудержной радости. Ведь ночь всегда волшебно возбуждает чувства и примешивает к надежде сладкую отраву грез. Всю ночь осажденные верят, что они уже в безопасности, уже спасены. Раз эти четыре корабля с солдатами и провиантом благополучно причалили, то теперь неделя за неделей будут подходить новые и новые, мечтают они. Европа не забыла о них, и в своих скоропалительных ожиданиях они уже видят осаду снятой, а врага – павшим духом и побежденным.
Но и Мехмед – тоже мечтатель, правда, мечтатель иного, куда более редкого толка, что своей волей умеет претворить мечты в реальность. И меж тем как галеоны уже полагают себя в безопасности в гавани Золотого Рога, он разрабатывает план такой фантастической дерзости, что в военной истории его поистине можно поставить в один ряд с самыми смелыми деяниями Ганнибала 5 и Наполеона. Византия лежит перед ним, как золотой плод, – близко, а не достанешь: главное препятствие для нападения – врезанный глубоко в сушу морской залив, Золотой Рог, похожая на аппендикс бухта, с одной стороны прикрывающая Константинополь. Проникнуть в эту бухту практически невозможно, потому что у входа расположен генуэзский город Галата, с которым у Мехмеда договор о нейтралитете, а оттуда до вражеского города протянута запорная железная цепь. Фронтальным ударом его флот в бухту не пробьется, захватить христианские корабли возможно только из внутреннего бассейна, где кончается генуэзская территория. Но откуда ему взять флот для этой внутренней бухты? Конечно, можно бы построить. Только ведь на это уйдут месяцы, а ждать так долго нетерпеливый султан не намерен.
Вот Мехмед и придумал гениальный план – по суше переправить свой флот из внешнего моря, где он бесполезен, во внутреннюю гавань Золотого Рога. Этот захватывающе дерзкий замысел – пересечь с сотнями кораблей гористый полуостров – изначально выглядит настолько абсурдным, настолько нереальным, что византийцы и галатские генуэзцы принимают его в свои стратегические расчеты