уставились на патрона.
– На заднее сиденье, – распорядился тот.
– Может, в багажник? – осторожно спросил мастер спорта по дзюдо, предвкушая прелести соседства со старым люмпен-пролетарием.
– Вам что, неясно сказано? – вспылил Задонский. – Делайте то, что вам говорят!
Засунув старика в машину, Игорь устроился рядом с ним, брезгливо морщась и отворачивая лицо, а Константин сел за руль и повернул ключ зажигания.
– Насмотрятся боевиков, а потом суются с идиотскими советами! – ворчал в унисон двигателю шеф, приглаживая ладонью волосы. – Напоминаю! – Он поднял вверх указательный палец. – Никакой самодеятельности! Слушать только меня! Понятно излагаю?
Подчиненные молчали, мужественно принимая на себя речевое извержение крутолобого предводителя. Выговорившись и немного остыв, тот понизил тон и спросил:
– Посторонних не заметили?
– Нет, – коротко ответил шофер.
– Уверен? – Задонский с прищуром посмотрел на него.
– Можете не сомневаться. – Константин сейчас являл собой стопроцентную гарантию.
– А ты ничего подозрительного не заметил? – кинул через плечо хозяин.
– Кроме нас, здесь никого не было. – На этот раз Игорь благоразумно решил обойтись без комментариев.
– Да… – протянул Задонский, – похоже, здесь обитают только крысы, бродячие собаки да бомжи. Трогай, Костя. Пора нам выбираться отсюда.
„Мерседес“ осторожно, чтобы не поцарапать днище, покатил среди хлама, мусора, осколков кирпича и кусков бетонных плит к еле угадываемой, поросшей травой дороге, оставляя позади себя полуразвалившиеся халупы, любимые жилища окрестных бомжей.
Глава четвертая. Поедешь в экмпедицию?
Валентин Решетников и Максим Веригин сидели на кухне хрущевской квартиры, которую когда-то с великими трудами „выбивали“ и „доставали“ покойные родители Макса. Друзья давно опустошили бутылку „Дюбонне“, прозванную хозяином „кошкиными слезками“, и усердно работали челюстями над гастрономическими изысками старушки-Европы. Стол являл собой ту еще картину. Продукты валялись тут и там на дикого цвета изрезанной клеенке: чем не натура для живописного полотна „Кутеж двух князей“. Впрочем, одноклассники этого не замечали, вкус пищи был для них куда важнее. Посреди продовольственного хаоса возвышалась полупустая бутылка английского джина, схожесть которой с башней лондонского Биг Бэна портило узкое горлышко.
Взяв в руки неудачный макет славной достопримечательности столицы Великобритании, Решетников справился у друга:
– Ну как тебе можжевеловая водка?
– Тройной одеколон лучше! – патриотично ответил Веригин.
– Ты ее тоником разбавь! – посоветовал Валентин. – Делай, как я!
– Не люблю смешивать.
– Ну и зря! У тебя сложится об этом напитке ложное и предвзятое мнение.
– Мое мнение такое: лучше водки может быть только водка!
– Что ж,