Крики, вой сирены, немецкие ругань, два задавливающих своей огневой напористостью пулемёта, всё это вперемешку с гибнущими на экране солдатами и матросами Красной Армии, не утонувшими катерами, которые потеряли управление, сбились между собой и продолжали раскачиваться на штормовых волнах с свободном дрейфе, создавало адскую картину человеческой мясорубки с кусками искорёженного металла, взлетающих клочьев земли, фонтанирующей от пуль поверхности воды. Это был настоящий ад на Земле. Ад, которым командовали люди. Ад, который тяжело было себе представить наяву. Ад, который невозможно было забыть.
– Das Feuer einzustellen! («Дас фáя áйнцштэлен!, Прекратить огонь!) – послышалась команда офицера.
Пулемётчики прекратили огонь. Новых катеров на экране больше не появлялось. Слышались какие-то переговоры немцев между собой. Обстановка внутри понемногу нормализовалась. Всё вокруг возвращалось в прежнее состояние, плоские экраны начали медленно уползать вверх. Включился свет. Фрэя стояла впившись руками в тело Джонса, на её глазах были слёзы. Джонс ещё некоторое время стоял в остолбенении. Гюнтер подошёл к ним с довольным и весёлым выражением лица, не выражающим ни капли удивления или соучастия в трагедии, в которую Джонс и Фрэя только что окунулись. Он протянул Джонсу чёрный буклетик, выполненный на очень качественном глянцевом картоне с тонким лазерным тиснением. Буклетик был рекламным, как программка в театрах с описанием месторасположения всех военных памятников Крыма. С обратной стороны на том же каллиграфическом немецком шрифте была надпись «Wir verstehen, die negativen Emotionen zu schenken!» («Вир фэрштЭн, диа нигатúвэн úмоционэн цу шэнкн!», «Мы умеем дарить негативные эмоции!») и профиль Адольфа Гитлера на фоне развивающегося флага Немецко-фашистской Германии.
– Приводите друзей, обязательно! – сказал Гюнтер, прощаясь с гостями.
– Скажите, а это не опасно? – спросил Джонс в некотором опреснении настроения от увиденного.
– Я бы сказал, что это очень полезно, – ответил Гюнтер, – мы показываем людям правду такой, какой она была. Людям можно многое рассказать, но они не будут чувствовать это так, как если бы пережили на самом деле. Война давно закончилась, сегодня уже не осталось ни одного живого свидетеля тех событий, но мы можем сегодня вернуть любого человека туда для того, чтобы он не просто поверхностно знал, а ощутил на себе, какими жертвами Красная Армия добивалась этой победы.
– Скажите, а вас правда Гюнтер зовут? – спросил Джонс проходя сквозь массивный коридор бункера.
– Нет, не правда, – сухо ответил Гюнтер, – но для гостей я Гюнтер. Спасибо, что посетили наш аттракцион!
Джонс и Фрэя некоторое время шли молча, переваривая увиденное.
– Я в шоке, – внезапно сказала Фрэя.
– Да уж! – произнёс Джон.
Они встретили своих друзей по пути вниз к посёлку. Аксель и Кэтрин поднимались по асфальтной дороге вверх.
– Я не буду спрашивать тебя о впечатлениях, – сказал Аксель Джонсу, поравнявшись с ним, так как уверен, что мы почувствовали