самым испанцу своё презрительное «фи».
Но, по крайней мере, заткнулся. Не стал испытывать силу и меткость чужеземного противника.
– Дуррррак, – кинул квартирмейстер попугаю вдогонку с тайной надеждой, что глупая птица срамное слово однажды повторит.
Впереди дорога петляла и моряк повернул налево к ремесленным кварталам. Дальнейший путь его пролегал вдоль широкой стены полуразрушенной древней пирамиды. Здесь такой же задиристый папоротник пробивался между камнями, а сочная трава властвовала над разбитыми ступенями. На одной из них толстая ленивая игуана вперилась в Эстебана острой мордой и глядела сурово, двигая совершенно несинхронно своими жуткими глазищами.
Странно, что всё это дикое буйство природы квартирмейстер углядел лишь на обратном пути.
Неподалёку от жилища целителя соседский слуга, тот самый точильщик кремния, дремал, привалившись к стене. На звук шагов резко встрепенулся, появление испанца тотчас заприметил. И, разумеется, смекнул, что гость Ицамны уже отнюдь не овощ варёный.
Доложит, зараза, касику. Вот прямо сейчас и доложит.
И верно!
Едва Эстебан скрылся за полукруглым входом лекарской хибары, как молчаливый страж тут же резвой трусцой понёсся к поместью правителя.
Беги, беги, крыса портовая, отработай, наконец, свой хлеб.
За тонкой перегородкой, делившей спальные зоны, послышался мирный старческий храп – целитель, по счастью, ещё не проснулся.
Утомлённый ночной вылазкой испанец устало плюхнулся на циновку, заложил руки за голову и, разглядывая соломенную крышу домишки, вернулся к своим раздумьям.
Любопытная Иш-Чель пожелала услышать истории из древних хроник, захотела разобраться в событиях давно минувших. При этом слышать отказы русалочка, похоже, не привыкла.
Альтамирано беспокойно поёрзал на лежанке, нашёл более удобное положение и укрылся куском тонкого одеяла. Под собственные хаотичные мысли медленно погружался в сон.
А собственно, что писалось об этом Хуане Веласкесе, владельце складного ножа? Ни портретов его, ни особых упоминаний. Кажись, приходился родственником тогдашнему губернатору Кубы, водил дружбу с Кортесом, в дело завоевания свято верил и женился на индейской женщине, что после крещения стала зваться доньей Эльвирой. На этом, пожалуй, всё? Ах, да, находился в составе арьергарда в знаменитую Ночь Печали, когда Кортес и его войска были вынуждены спешно покинуть столицу ацтеков. Город конкистадоры покидали тайно, под покровом ночи, делали это быстро и тихо, насколько вообще это было возможно сделать войску с конницей, пушками и телегами, гружёными золотом.
Быстро и тихо у них в итоге, конечно же, не получилось.
Индейцы атаковали в самых невыгодных условиях: в кромешной темноте под стеной дождя на узком участке дамбы через огромное солёное озеро Тескоко. Вряд ли конкистадоры тогда могли удержать строй более, чем в две шеренги. Много народу тогда полегло. Кто утонул, кто был повержен вражеским оружием, а кое-кого схватили в плен и принесли в жертву