но ошибся. Иш-Чель пожелала поступить на обучение в кальмекак, школу для подводной разведки, чтобы наравне с мужчинами исследовать океан и, самое главное – подниматься на поверхность для наблюдения за настоящими двуногими людьми.
Дочурка настаивала, спорила, препиралась, торговалась. Вцепилась зубами в эту свою безумную идею и с неуёмной прытью упрашивала родителя.
Но кальмекак не посещали женщины.
Не покидали кулуаканские девы подводного купола дальше чем на пол-легуа.
Не спорили с отцами, обличенными властью, в конце концов!
Благоразумные тланчаны, достигшие своего двадцатилетия, послушно выходили замуж и с большим энтузиазмом одаривали мужа отпрысками, а родителей – внуками. И на сей раз капризы Иш-Чель остались без внимания. От касика русалка получила твёрдый отказ.
Подводный мир опасен даже для самых ушлых и пронырливых. Хищные рыбы, ядовитые морские змеи, острые кораллы – это всё равно, что человеку уйти одному далеко в дремучие джунгли. Не сожрут, так что-нибудь непременно откусят.
Для Иш-Чель всё казалось игрой, забавной авантюрой, увлекательным приключением. Она возомнила себя бесстрашной, решила, что с ней уж точно ничего не могло случиться и, услышав злополучное «нет», в тот же день проворной ставридой удрала из поместья вождя.
Ну, что ж, теперь спеси у неё поубавилось.
В руках алчных двуногих моряков она оказалась беззащитна и бесконечно уязвима. Несколько часов в тесной бочке с прелой от юкатанской жары водой, да в душной комнатёнке отрезвили её, раскрыли неприглядные грани жестокой реальности. Засияла ярким светом родительская правота, запоздало пришло осознание.
От того теперь и жгли глаза закатные лучи солнца, напоминая русалке о её наивности.
Страшный кошмар, что она испытала на том человеческом судне, стал для Иш-Чель суровым жизненным уроком.
Но великий Тлалок милостив!
Тланчана отделалась лёгким испугом, что в том совершенно безвыходном положении казалось с родни самому настоящему чуду.
Чудом и было.
С чего вдруг тот хмурый человек, что собирался её не то зарезать, не то продать, вдруг резко изменил свои планы и вздумал помогать ей? Тот единственный двуногий, чьё лицо русалка накрепко запомнила.
И голос.
Повелительный тон, отдающий приказания. Громкий рявк, которым моряк осадил шутника и низкий шёпот, которым просил «замолвить словечко перед хозяином морей».
Однажды до ушей Иш-Чель долетело слово, которое, по слухам, люди использовали в своём обиходе – куртуазный. Что оно значило, тланчана не понимала, но слово казалось таким вычурным, таким забористым, так оно звучно перекатывалось на языке, что хорошенько врезалось в память.
Тот человек с корабля, по её мнению, был именно таким – куртуазным. Именно так его хотелось живописать.
Иш-Чель понимала: моряк намеренно пошёл против более влиятельного и сильного сородича. Зачем и почему – вопрос интересный. Но бросить в беде странного, противоречивого и бесконечно куртуазного