и крышами домов. А еще цветы, которые качались надо мной, то и дело склоняясь и гладя меня по лицу. И мне приходило в голову, что в конце пути меня ждет Эдем, а не отель второго разряда. И мне представляется, что это путешествие можно повторить. Когда-нибудь… когда-нибудь…
Я обедал в Сохо. Возвращаясь в Адельфи-Террас уже в дымных и знойных августовских сумерках, я размышлял о том, что события, которые некоторым образом затронули и меня, наверно, сделали передышку. У своего дома я увидел ожидающее кого-то такси. Не обратив на это внимания, я просто вошел в мрачноватый холл и стал подниматься по знакомой лестнице.
Моя дверь оказалась открыта. В кабинете было темно, если не считать проникающего снаружи света лондонских фонарей. Едва я переступил порог комнаты, как моих ноздрей коснулся легкий, сладковатый аромат сирени. В нашем саду сирени нет, а если бы и была, то ее сезон давно прошел. Нет, этот аромат духов принесла сюда женщина – женщина, которая сидела за письменным столом и подняла голову при моем появлении.
– Прошу простить за вторжение, – произнесла она на том правильном, аккуратном английском, который отличает людей, учившихся языку по книгам. – Я пришла для небольшого разговора с вами… А потом я уйду.
Я не знал, что ей сказать. Просто стоял и таращился на нее, точно школьник.
– Хочу вам дать своего рода совет, – продолжала женщина. – Обычно мы не любим, когда нам дают советы. Тем менее, надеюсь, вы меня выслушаете.
Я снова обрел дар речи.
– Я вас слушаю, – по-дурацки ответил я. – Но сначала… Свет…
И я двинулся к камину за спичками, чтобы зажечь светильник.
Женщина мигом поднялась на ноги и встала у меня на пути. Теперь я увидел, что на ней надета вуаль… Но не обычная густая вуаль, а воздушная привлекательная вещица, которая, однако, вполне скрывала от меня черты ее лица.
– Прошу вас – не надо света! – воскликнула она. И когда я остановился, она добавила, надув, как можно было судить по тону, губы: – Я не прошу многого. Надеюсь, вы не откажете мне в этом.
Вероятно, мне следовало настоять на своем. Но голос у нее был приятный, манеры безупречные, а запах сирени напоминал о садике, который много лет назад рос в моем родном доме.
– Ладно, – сказал я.
– Ах, я вам так благодарна, – произнесла она. Затем ее тон изменился. – Как я понимаю, вскоре после семи часов вечера во вторник вы услышали в комнате наверху звуки борьбы. Такие показания вы дали полиции?
– Да, – ответил я.
– Вы твердо уверены относительно времени? – я почувствовал, что она улыбается. – Не могло ли это происходить позже?.. Или раньше?
– Я уверен, что это было сразу после семи, – ответил я. – И могу сказать почему. Я как раз вернулся с обеда и, когда отпирал дверь, Биг Бен в здании парламента пробил…
Она подняла