в свой кабинет, я тут же сел писать. Над головой у меня раздавались производимые капитаном Фрейзер-Фриером звуки – видимо, он собирался на обед. С веселой улыбкой я подумал, как бы он был потрясен, если бы узнал, что обитающий под ним неотесанный американец успел пообедать в такую немыслимую рань, как шесть часов. И тут вдруг услышал в квартире надо мной чей-то незнакомый голос, звучащий грубо и решительно. Потом до меня долетел голос капитана, более спокойный и уравновешенный. Разговор продолжался какое-то время, становясь все более возбужденным. Я не мог различить ни слова, однако у меня возникло неприятное ощущение, что наверху идет перепалка. И будьте уверены, я прекрасно помню, что у меня возникло чувство досады из-за того, что кто-то мешает мне сочинять письмо, которое я считал невероятно важным.
Минут через пять спор наверху, похоже, перешел в рукопашную схватку. Это напомнило мне учебу в колледже, когда нам нередко приходилось слышать, как парни наверху борются друг с другом просто от избытка молодых сил. Но здесь все выглядело куда хуже, куда яростнее, и мне это не понравилось. Тем не менее, я решил не вмешиваться в чужие дела и попытался сосредоточиться на письме.
Потасовка наверху закончилась особенно громким стуком, который потряс наш древний дом до основания. Обеспокоенный, я замер, прислушиваясь. Но воцарилась тишина. Еще не совсем стемнело, и бережливый Уолтерс пока не включил свет в холле. Кто-то осторожно спускался вниз по лестнице, но его выдавал скрип ступенек. Я встал в дверях, чтобы подождать, пока он попадет в луч света, падающий из моей комнаты. Однако вмешалась судьба в облике ветра, дунувшего мне в окно. Дверь с треском захлопнулась, крупный мужчина проскочил мимо меня в темноте и бросился вниз по лестнице. То, что он крупный, я понял потому, что лестница у нас узкая, и ему, чтобы пройти, пришлось оттолкнуть меня в сторону. Я услышал, как он негромко выругался.
Я торопливо подбежал к дальнему окну в холле и выглянул на улицу. Однако передняя дверь не открылась, и никто не вышел наружу. Меня это сначала озадачило, но потом я вернулся к себе в комнату и поспешил на балкон. Оттуда я различил в сумерках фигуру человека, бегущего через сад – через тот сад, о котором я уже вам писал. Он не пытался открыть ворота, он через них перелез, после чего исчез из поля зрения.
Я ненадолго задумался. Событие было, конечно, необычное, но стоило ли мне вмешиваться? Я вспомнил холодный взгляд капитана Фрейзер-Фриера, когда я передал ему письмо Арчи. Я представил себе, как он стоит в своем пыльном кабинете, дружелюбный не более, чем каменный истукан. Понравится ли ему мое вторжение?
Наконец, я принял решение спуститься вниз к Уолтерсам. Супружеская чета как раз обедала в своем полуподвале. Я рассказал им, что произошло. Смотритель сообщил, что никого не впускал к капитану, и был явно настроен отнестись к моим опасениям с холодным британским безразличием. Однако я настоял, чтобы он вместе