поэтому я и привез ее сегодня сюда. Она знала, на что подписывается.
– Это не одно и то же, – возразил Твиг, неожиданно для себя повысив голос и напрягшись всем телом. – Думаете, от всей этой крови и грязи ей станет легче? Это же сущий ад, а какому человеку становится легче в аду?
Босс лишь улыбнулся. В его глазах мелькнула нежность, даже теплота, которой Твиг не ожидал и которую не понял. Он рассердился. Уже открыл рот, чтобы снова заспорить, но Андре положил руку ему на плечо. Твиг нахмурился и промолчал.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – медленно произнес босс. – Но, парень, послушай, это к лучшему. Ты знаешь, сколько она уже работает на меня, и знаешь, каково ей пришлось. – Твиг почувствовал, что он говорит искренне, и наконец смог расслабиться. – Ей пора вернуться, – объявил босс, затушив сигарету. – И это единственный способ.
8
Иви стояла, цепляясь за маску и не шевелясь.
– П-правая нога. – Когда она не среагировала, Твиг потянулся к ее правой стопе и руками оторвал ее на несколько сантиметров от пола. – Вот так… подожди, подожди… Иви, ты можешь их подтянуть? Ладно, я сам… – Все еще неуверенно, он подтянул на ней штаны от комбинезона. Правая нога, левая нога, талия. Правый рукав, левый рукав, молния. Иви продолжала смотреть в пространство, пока Твиг одевал ее. Он словно возился с ребенком или с парализованным.
Наконец он нацепил на нее маску.
Теперь, когда вся группа была одета и готова входить, босс вытащил из кармана ключ, отпер дверь и прошел внутрь. Квартира была скудно обставленная, на вид около 35 квадратов. Мухи, расплодившиеся там, хлынули наружу. Какая гадость! Пол был завален мусором, кровать забаррикадирована кучами пивных банок, пластиковых бутылок, мисок из-под лапши быстрого приготовления; на столе валялись книги, учебники по гражданскому праву и тетради в пятнышках тараканьих испражнений.
Твиг оглянулся и увидел Иви, стоящую неподвижно за дверями, дрожащую с головы до пят.
– Иви! – мягко позвал он. Попытался ее поддержать, но она оттолкнула его руку и, пошатываясь, побрела к кровати.
Перед кроватью девушка споткнулась и упала на колени. От трупа на матрасе остались контуры – красно-коричневая антропоморфная впадина со следами телесных жидкостей. Иви наклонилась к ней, навалившись грудью на матрас. Казалось, она задыхается. У нее что, гипервентиляция? Дальше, словно лаская, она ощупала матрас дрожащими пальцами, скользя по черным тараканьим панцирям, копошащимся белым личинкам, скользкой массе из жира и мочи.
Умершее на год, ее обоняние возвращалось к жизни.
Ее нос задрожал, ноздри затрепетали, раздуваясь, растягиваясь – будто бабочка, выбирающаяся из кокона. Запахи нахлынули волной. Она сунула липкие пальцы под маску, как будто хотела всосать их, проглотить. Тошнотворный сладковатый запах безжалостно проник в ноздри, заживо разрезая ее, разрывая на части. Он затопил ее с головой, разъедая душу, как серная кислота.
Но ей хотелось еще. Ей хотелось, чтобы запах окружил ее, обхватил, окутал. Темный аромат смерти.
Будто