внутренней силой и сноровкой, если не равными навыкам проникшего в сон, то хотя бы сопоставимыми с ними. И это уже не говоря о том, что для подобного действия нужно обладать незаурядной силой воли, способной не только заполучить контроль над происходящим во сне, но и удержать в нём чужое сознание, в которое ещё надо суметь войти и считать необходимую информацию. Словом, Акрилика такой трюк осилить явно бы не смогла. Ещё бы, где уж не закончившей Ангельскую школу ученице, которая, к тому же, особыми успехами не блистала, сравниться со знающими и опытными ангелами, у которых за спиной десятилетия, а то и века практики и тренировок?..
Из всего прочитанного напрашивался только один вывод – неизвестным собеседником Акрилики было такое же высшее существо, как она сама, и выяснить, с кем именно она говорит, самостоятельно у неё не выйдет. А значит, следует или напрямую задать этот вопрос, или смириться с тем, что ответа на него она никогда не получит. И ночью, услышав уже ставший привычным голос, Акрилика долго колебалась, стоит ли вновь спросить о личности таинственного незнакомца. Она столько сил потратила на то, чтобы в этом разобраться, но всё напрасно… Слишком обидно было бы так и не попытать удачу ещё раз.
– Почему ты никогда ничего не говоришь о себе? – спросила она напрямик.
– Потому что это неважно. Гораздо важнее то, что можешь рассказать ты.
– Но я и без того постоянно что-то рассказываю. Ты столько времени выслушиваешь все мои переживания, поддерживаешь меня, но я по-прежнему ничего о тебе не знаю. Ты никогда не делишься своими проблемами, не упоминаешь о своём прошлом или настоящем, словно бы в твоей жизни не происходит и не может произойти ничего, о чём бы стоило поведать. Но мне правда это интересно, я тоже хочу знать о тебе хоть что-то! Для меня это важно!
– Акрилика, – вдруг произнёс её собеседник чуть изменившимся голосом, – а ты не боишься?
– Чего я могу бояться? – Акрилика меньше всего ожидала подобного вопроса.
– Не боишься узнать обо мне нечто такое, что вызовет у тебя отвращение ко мне?
– Нет… – Акрилика окончательно растерялась. – Я не думаю, что такое может случиться…
Она привыкла видеть ночного собеседника заботливым и сдержанно-терпеливым, и сама мысль, что в действительности он может оказаться не таким, казалась ей странной и чужеродной.
– А вот я боюсь, – донёсся до неё горестный вздох. – Боюсь, что узнав, кто я, ты никогда больше не позовёшь меня и проклянёшь тот день, когда впервые услышала мой голос. Боюсь, что потеряю и это… Тебе будет противно даже вспоминать, что ты когда-то говорила со мной. Нет, я не хочу подобного… Не снова. Лучше тебе не знать.
У Акрилики защемило сердце. Почему он так говорит? Что ему пришлось перенести и что вытерпеть? Что он потерял и почему боится открыться ей? И что такого страшного