мастерской для Лив, то есть для её занятий скульптурой. Розмари – рыжеволосая ирландка шестидесяти лет арендовала у Лив комнату из-за местного, то есть нью-джерсийского священника, в которого была влюблена. Чтобы видеть его не пропускала служб, и «волонтерила» в храме. У самой же пустовала квартира-«кишка» в Манхаттене. Узнав об организованой мной выставке на Вест 49й, побывав на открытии, Розмари предложила мне пожить в её манхаттанской квартире: «Зачем тебе так далеко ездить…» Потом она вернулась, нашла какую-то офисную «парттайм»* (*неполный рабочий день, parttime) работу, священник был забыт, а вернее, оставлен в покое, и мы стали жить вместе.
Квартира-«кишка» на Ист Сайд. Моя кровать у входа, у Розмари в дальнем конце квартиры, с окном на север. Я просыпаюсь первая, готовлю кофе и ещё что-нибудь на завтрак.
– Розмари, к столу, омлет готов!
Выходит рыжеволосая красотка Розмари, выносит сосуд, наполненный её мочой (я не сказала что туалет был тоже у входа) – вылить в унитаз. Оборачивается и говорит, кивая на север:
– Эта квартира знала так много мужчин! Я даже не помню их имён…
Выливает мочу, моет руки и садится к столу.
МИШЕЛЬ. Снова я участвовала в выставке в парижской галерее. Во время посещения Лувра встретила Мишеля Гранье – клерка из Бордо, который, когда я вернулась в Нью-Йорк к Розмари, звонил мне по утрам в 8.30, а также присылал нежные электронные послания. Я ходила в Лигу через Центральный парк, видела первые весенние цветы, вспоминала Мишель. Нашим отношениям пришёл конец, когда я его поправила, ответив на комплимент «помню твои голубые глаза» – «Мишель, мои глаза не голубые, а hazel* (*карие), по французски noisette». Он обиделся, а может, притворился обиженным. Может быть, вспомнил что женат, married with children. Пришёл конец, но я часто вспоминаю Мишеля, и благодарю его за эту весну.
А Розмари …Сначала я ей платила вполне посильную сумму, 450. Потом она заявила, что потеряла свою офисную работу, и поэтому хочет чтобы я ей платила 750. Я платила ещё какое-то время, месяц или два. Потом встретила бывшего члена Клуба Русских Писателей, который уезжал в Россию на пару месяцев…
2003. ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ СО ЗНАМЕНИТОСТЬЮ Итак, в 2003 у меня был «саблет»* (*временное проживание, проживание на время отсутствия кого-л., Sublet) в квартире члена Клуба Русских Писателей Виктора. Или Виталия? Мне было поставлено условие: никаких посетителей, жить тихо-тихо. Я и жила тихо-тихо. Даже ходила на цыпочках по этой квартире. И сделала полдюжины акварелей с куклой, купленной на фли-маркете. Впрочем, у этой куклы было такое недоброе выражение глаз, что я не уверена в её назначении как игрушки. И после пережитых неудач наконец в страхе вынесла её на улицу.
Накануне возвращения Виктора (или Виталия), в поисках объявлений в русской газете, нахожу такое:
«Сдаётся комната женщине»
Звоню – мужской голос, спрашивает о моём возрасте. Пятьдесят? О, нет. Человеку на другом конце телефонного провода нужны молодые, очень молодые девушки, которым семнадцать-восемнадцать. Я: «почему семнадцать-восемнадцать?»