А в понедельник, вернувшись из Лиги, увидела Ларису лежащей на моей кровати:
– Как хорошо быть дома!
Оказалось, работала она по уходу лишь по выходным дням, в остальные дни приходила домой, и мне было предложено перебраться на диванчик в кухоньке. Я и перебралась на диванчик в кухоньке. Интерьер: на северной стенке кухоньки бумажное изображение Христа, а на южной, как раз напротив Христа – порнографическая картинка из календаря: раздетая ниже пояса дама с широко раздвинутыми ногами.
Лариса проводила ночи в созерцании ТиВи, а по утрам курила в окошко, гася окурки в стакане с водой. Запах от этого был ужасный. Я и просыпалась, собственно, от этого запаха. Днём, когда я уходила, Лариса заваливалась спать. Всё было бы ещё ничего, если бы она не тормошила меня по ночам, не будила бы в 2—3 часа ночи, требуя моего участия в созерцании сериалов по этому её проклятому ТиВи:
– Нинка! Ты спишь, что ли?!
– Да, а что? (А что ещё можно делать в это время суток?)
– Так она же разошлась с ним!
– Кто? С кем?
– Ну, та, которая приехала из Тамбова! Да ты что, не смотрела?
От недосыпания кружилась голова, днём случались обмороки. Порой Ларисе хотелось высказаться, правда, без притязаний на публикацию в серии «Жизнь замечательных людей», как Рае, а просто излить душу, и мне приходилось выслушивать. Подобно Рае, она родилась (на Украине) и росла, где-то училась, вышла замуж, родила- дважды, разошлась, приехала по гостевой в «Америку». (Кто пригласил? Кто вообще их приглашает?) И работает по уходу, выходит, «устроилась». Хвасталась, что напичкав своих пациентов/пациенток снотворным, ходит по магазинам или гуляет у океана. Впрочем, как оказалось, этот «уход на дому» не был единственным источником дохода: Ларису навещали подружки, их у неё было две, распивали водку на троих, и фотографировали по очереди кого-либо из их небольшой группы с мусором на голове, потом писали жалобы на хозяев, которые якобы не позаботились о ремонте потолка… Помню, Лариса получила чек на 7 000 (семь тысяч) долларов как «жертва упавшего с потолка на голову…» и поделилась с дочерью, живущей в южном штате. Это была её любимая дочь, а нелюбимая жила в Германии, нелюбимая потому, что уродилась брюнеткой: Лариса подозревала, что её подменили в роддоме. Наверно, говорила она, от каких-то азиатских родителей, а азиаты, наверно, заполучили в дочери светловолосую девочку. И Лариса делилась лишь со светловолосой дочерью, живущей в южном штате. Мужчины в её жизни: «У меня их было Море! Океан! Миллион!» Однажды, впрочем, поведала историю любви с неким Петром, которого она встретила на бордвоке* (*набережная, boardwalk), на лавочке, как она о нём заботилась, за всё платила, а потом его увела полька. Теперь, то есть в настоящее время, 2020, я встречаю, вернее, миную Ларису, сидящую на обочине рядом с чахлыми горшечными растениями, и продающую что-то в белых пакетиках (эти пакетики