и позволили мне занять ту должность, на которой я нахожусь уже, хм, несколько столетий. Но эта самая эмоциональность с чувствительностью периодически макают меня в лужу. Форнит, заведующий во мне магией, чересчур буквально воспринимает все мои эмоции. И, если я говорю «остолбенеть», то это понимается и происходит буквально.
Так вот, с некоторым трудом сняв с себя заклятье и с удовольствием вдохнув всей грудью, я осмотрелся. Уютный кабинет, знакомый до самой последней мелочи, разительно преобразился. Стеллажи благородного тёмного дерева, до самого потолка заполненные причудливыми колбами, исчезли. Вместо теплых мягких линий я видел холодные острые грани металла и стекла. Вместо причудливо украшенных колб с круглыми боками – прямоугольные стеклянные емкости, вплотную подогнанные одна к другой. Единственное что не изменилось – это содержимое. Всё те же светящиеся переливы образов, словно ожившие акварельные рисунки.
Нет, в моей практике всякое случалось. Один раз даже умыкнули все колбы, но чтобы такое?!
Может, это иллюзия? Мирта решила надо мной подшутить? Хотя у нее нет склонности к розыгрышам… Сняв одну из емкостей со стеллажа, убедился, что мороком тут и не пахнет. Нет, ну тогда это просто безобразие! Пробраться не просто в хранилище сновидений, а в кабинет к заведующему и снотворцу, да ещё и похулиганить с формами пространства!
Что-то обожгло уши, проведя рукой, я убедился, что из них рвутся клубы горячего пара. Такая тривиальная визуализация моего гнева заставила рассмеяться, сняв накал эмоций. Хорошо хоть Мирта не видела. Было бы потом баек про то, как у начальника дым из ушей валил…
– Это кто ж мне такое натворил? – в пространство спросил я, не особо рассчитывая на ответ. Особенно после того, как мой форнит пошутил с паром из ушей. Но откуда-то из-за стола раздался голосок:
– Кажется, это я…
***
– Мам, как думаешь, а люди летать могут?.. – мечтательно глядя в автомобильное окно, спросила Нанне – рыжеволосая девочка, тринадцати лет от роду. Глаза у Нанне были то ли серыми, то ли зелеными, а то и голубыми с тёмными крапинками, в зависимости от настроения, погоды или цвета одежды – в общем, редкие друзья обоснованно называли её ведьмой из-за постоянно меняющегося оттенка. Она была невысока и угловата, поскольку только начала оформляться в девушку, да пока так на этом этапе и застряла. Словно куколка внезапно передумала превращаться в бабочку. Саму Нанне это не смущало и вполне устраивало, она совершенно не стремилась вырасти, полагая, что повзрослеть и насладиться всеми прелестями «взрослой» жизни ещё успеет. Моде она предпочитала удобство и практичность, и вполне комфортно чувствовала себя в целых джинсах, когда все ходили в дранных «маст-хэвах» или практически заголяли пятую точку. Возможно, эту особенность характера, этакую независимость от общественного мнения сформировали частые переезды семьи.